После завтрака Лёня пошел встречаться с учёными института, а я с человеком по имени Ян, говорившим по–русски, зав отделом информации, на институтской машине поехала смотреть достопримечательности. Сев в машину, я, естественно, стала пристёгиваться, на что шофёр стал что‑то быстро–быстро говорить. Что случилось? Я что‑то неправильно делаю? Ян сказал, что шофер говорит, что он хорошо водит машину, что мне нечего бояться. Шофёр счёл себя оскорблённым моим желанием безопасности. Я ответила, что у меня такой ритуал. Не знаю, как Ян перевёл, но шофер почему‑то засмеялся. Я осталась привязанной и хорошо сделала, потому как машины по улицам этого города двигались наобум, почти без всяких правил, и движение в городе напоминало коловращение, хотя для порядка кое–где висели светофоры и на некоторых перекрёстках на круглых тумбах стояли регулировщики–миллиционеры.
Мы ехали по пыльным улицам Син–Сяна. На каждом пятачке полный спектр контрастов: роскошные здания соседствовали с хибарами и кучами грязи, валялись обрезки овощей. В зеркальных окнах некоторых зданий торчали тряпки, прутья, сушилось бельё, а кое–где оконные проёмы были забиты досками. Дороги широкие, асфальтированные: три полосы в одну сторону, три в другую и для велосипедистов с двух сторон дорог отгороженные полосы. Лавки, чайханы, едят прямо на улицах.
Потом, когда выехали за город, поехали через поля риса, усадьбы, группы домов, посёлки. Через поля проходили бесконечные большие и маленькие оросительные канавы. Среди пашен попадались могилы: по–китайски хоронили среди полей. На месте глинобитных хижин, жилищ, вырытых в лёссах, возводятся новостройки. Не знаю есть ли какой‑либо план, но новые дома — без безобразных деталей, хотя вокруг остаётся мусор, зола, сажа. Клубы, дворцы отдыха, парки.
Мы посмотрели гробницу, дворец принца. При каком государе это было? Всё равно никогда не запомнить всех китайских династий, кажется, при Минской. Южные дворцы отличались от северных роскошью благополучия, пространствами воды, искусственными скалами, арками мостов, беседками, садами и поразительными скульптурами. Скульптуры из вулканических туфов, из флюидальных лав, сделанные бог весть когда, абстрактные и такие современные, что я представить не могла такого глубокого понимания форм телесных движений и красоты природных рисунков камня за пятьсот лет до новой эры! Какой вдохновляющий смысл в этих абстрактных нагромождениях! «То, что придумал Бог и продолжать устал…» Пожалуй, подобное ощущение от скульптур я испытывала в Пермском музее, глядя на деревянную пермскую скульптуру, но она после–христианская. К сожалению, ни одна из фотографий не передаёт мощи этих скульптур: видно, скульптура должна быть в трёхмерном пространстве.
Ян рассказал мне легенду о наложнице императора Ханьской династии, которая интриговала и пыталась оттеснить законного наследника. Убийства. Казни. Расправы. «Трава без сердца» с тех пор растёт в этом месте», — сказал Ян и показал на траву из трёх маленьких нежных листочков, прикрепленных друг к другу без стебля. «Посмотри, у травы нет сердца!» Я засушила эти листочки без стебля и сердца.
Ян сопровождал меня в поездках, он был политик, старался всегда приукрасить действительность. «Ничего не случилось, ничего не происходит!» — ответил он мне, на вопрос: что такое, когда по саду принца, крича, гнались люди с вилами. Как на старинных картинках про крестьянские восстания.
Ян повёл меня к раскопкам. Тут я нашла длинный деревянный гвоздь из корней какого‑то дерева, похожий на змею, с обтекаемой головой и узкими глазками. Этот древний гвоздь, видно, потерялся в перестройке, и я взяла его на память. Старинные китайские постройки возводились без железных приспособлений, гвоздей, скобок. Найденный гвоздь по прочности не уступает железным, его острым концом можно проткнуть сердце, а гибким туловищем опутать здание.
Ян сказал, что должен зайти за дочкой в школу. Я выразила желание посмотреть школу и заметила, что Ян не хотел спонтанного, незапланированного захода, но я настояла. Вспомнилось, как у нас в России иностранцам не хотели показывать ничего незапланированного, неожиданного. Всё отбиралось для показа, и всегда визитёра замыкали на определённый взгляд и круг.
