Увы! Слишком много я отдал энергии предыдущим активным действиям, и через несколько секунд мой полет превратился в свободное падение. До земли оставалось метров пятнадцать и, с учетом меньшей силы тяжести, по сравнению с земной, — все бы ничего, но даркснит утяжелил мое тело почти в два раза, поэтому все равно удар получился будь-будь. Конечно, я постарался приземлиться, как парашютист, сгруппировался, слегка согнул ноги в коленях и, коснувшись земли, постарался завалиться набок. Все же ускорение с такой высоты дало себя знать, подняв облако пыли, я дважды кувыркнулся и врезался в стену башни. И хотя броник привычно принял удар на себя, моя голова мотнулась и прошлась юзом по черной гладкой обшивке.
Пару мгновений я лежал на земле ошеломленный и не соображал ничего. Все тело ныло, ноги страшно болели, а голова гудела церковным колоколом.
— Вставай, а то простудишься, — со злой иронией произнес внутренний голос, и я, пошатываясь, встал на ноги.
Верный t`Альт, сидел, нахохлившись, на облучке коляски и имел вид изумленного пингвина, впервые увидевшего человека. Мое падение из ниоткуда поразило его настолько, что он застыл согнутым изваянием, даже забыв порадоваться становлению старого друга на ноги.
В два прыжка я очутился рядом с коляской и схватил корзину с бомбой. Очнувшийся, наконец, t`Альт засуетился, пытаясь мне помочь с тяжелой поклажей, но я отстранил его рукой и жестом предложил оставаться на месте. Смертоносный груз я положил у подножия башни со стороны, противоположной входу, чтобы высочившие наружу фиолетовые не сразу его нашли.
Специальный детонатор должен был запустить процесс активации стартовых ядер серебра нейтронным потоком, начнется цепная реакция и бомба рванет. Любопытствующие более подробно могут поизучать это явление в любом современном учебнике физики. Детонатор был снабжен бикфордовым шнуром, изготовленным в секретной лаборатории мэтра t`Ламбера по моему рецепту и был рассчитан ровно на двадцать три секунды горения. Большего времени фиолетовым я дать не мог, иначе они могли найти и обезвредить бомбу. За это время мы должны были добраться на коляске до рва и скрыться в нем, оберегаясь от последствий ядерного взрыва.
Щелк! Зажигалка выбросила снопик искр, но пламени не дала. Щелк-щелк-щелк — тот же результат. Очевидно, в ней закончился газ. Я зачем-то потряс ее и взмолился:
— Ну, зажгись! Ну, пожалуйста! Ну, давай же.
О чудо — молитва помогла. Крохотный язычок пламени воспламенил сердцевину шнура.
— Погоняй! — я запрыгнул в коляску и огласил окрестности оглушительным свистом в четыре пальца, от которого бедный t`Альт чуть сам не свалился с облучка.
Лошади, однако, вполне уловили этот ямщицкий призыв и рванули во всю мочь. Секундомера у меня не было, и я начал считать вслух:
— Раз и, два и, три и….
Бедняга t`Альт уже перестал адекватно воспринимать мои лихие деяния. Да, в плане психологической нагрузки, у него был сегодня тяжелый день — врагу не пожелаешь. То ли еще будет… При счете девятнадцать мы уже были на перекидном мосту через ров, и я плечом выпихнул ошеломленного партнера в темневшую внизу воду, а сам перевалился на другую сторону. Лошади продолжали нестись прочь. Т`Альт моментально, даже не пикнув, пошел камнем на дно, и я нырнул за ним, опасаясь, что он наглотается воды и утонет.
Взрыв застал нас уже на поверхности, но мы были надежно защищены стенкой рва и недостижимы для смертоносного лучевого излучения. Сначала ярчайшая вспышка окрасила все вокруг в какой-то нереальный бледно-золотистый цвет, полностью скрыв контуры окружающей местности. Затем рвануло так, что чуть не лопнули барабанные перепонки, и наступила ватная тишина. Последовавшей далее взрывной волной нас выплеснуло вместе с водой на берег и отнесло на пару десятков метров. Мы с t`Альтом валялись на земле мокрыми, в позах оглушенных рыб, и чувствовали себя стопроцентными покойниками.
Скажете, жестоко было не рассказать единственному другу, над чем мы фактически работали, и какие нехорошие ощущения нас будут ждать впереди. А теперь вспомните незабвенного шефа гестапо Мюллера из известного фильма с его знаменитым изречением «что знают трое, знает и свинья». По нашему уговору с Первым министром об операции «Лупус», кроме нас двоих, никто не должен был знать. Даже сам император. Полный успех могла обеспечить только полная секретность.
