Никитин разлил по кружкам ароматный черный кофе, подвинул сахар и сел, стараясь не особенно откровенно пялиться на гостя. Он уже понял, что Олег - настоящий.
Правда, еще не был уверен в себе, может, все-таки, спит, и все это ему снится?
- Хорошее кофе, - похвалил гость, отхлебнув из кружки. - Да-да, "Ярость"
я тоже читал. Вы правы, язык меняется и достаточно быстро. Люди меняются гораздо медленнее.
- Ну, в худшую сторону человека изменить несложно. Всегда легче лежать, чем сидеть, или идти, или тем более, что-то делать, - сказал Никитин. - Да вы это и сами знаете, тем более, если читали мои книги.
- Все, - заверил Олег. - Кстати, о книгах. Насколько мне известно, в современных библиотеках нет никаких записей о тех событиях, которые вы описали в первых своих книгах. Понятно, опирались на сказки, притчи, но в основном на свою голову. Так?
- Ну, наверное, - осторожно сказал Никитин.
- Нет, - вздохнул Олег, - не так.
Слишком точно вы пишете. Все это действительно с нами происходило.
Подождите, подождите! Не крутите пальцем у виска!
- У меня же кружка в руках! - возмутился Никитин.
- Вы так подумали. Но вас ведь не смущает то, что подводные лодки, описанные Жюль Верном сто лет назад, уже пятьдесят лет как плавают где попало? Что человек побывал на Луне и уже подбирается к Марсу? Что вот-вот начнут клонирование человека? Все это когда-то предсказали фантасты, а люди тянулись за сказкой и превратили ее в жизнь. Но вы ведь не считаете себя плохим писателем? Так почему же вас удивляет то, что я существую? Вы интуитивный футуролог, причем в обе стороны. Я имею в виду время. Вы можете прогнозировать грядущие события и можете видеть прошлые. Не знаю, как это происходит, но похоже, что у вас есть неосознанный выход в информационное поле Земли. Там хранятся все события прошлого.
Любая произнесенная мысль, а тем паче действие, вызывающее реакцию окружающего мира, записываются там, как в компьютере. Правда, извлечь эту информацию очень сложно.
Никитин бросил Жанке, глядещей голодными глазами, кусочек печенья.
- У меня есть хороший приятель, писатель-фантаст, с которым вам было бы интереснее побеседовать на эту тему. Я-то в этом мало понимаю, - развел руками Никитин.
- А это и не надо. Достаточно того, что у вас это получается, - Олег достал из кармана дискету и положил на стол. - Здесь записаны некоторые события, которые можно использовать в книгах. Ручаюсь, в библиотеках вы таких подробностей не найдете.
Никитин посмотрел на дискету и перевел взгляд на Олега.
- Вы внимательно читали мои книги?
- Да, а что?
- Тогда должны были понять, что то, чего я добиваюсь, добиваюсь сам. Это, - он кивнул на дискету, - удача.
Представляю, как запрыгали бы сейчас очень многие на моем месте, как же, такое счастье! - не надо ничего делать, бери да пиши. Небось, даже в соавторы не попроситесь?
Олег вздохнул:
- Значит, не возьмете?
- Да нет, конечно! Хорошие книги я пишу или плохие, но они мои. Не хочется быть никому обязанным.
- Но ведь я герой ваших книг! А значит, уже чем-то помогаю, - Олег остро взглянул на писателя.
- Вы знаете, почему я не очень удивился, когда вы позвонили? Когда-то у меня был рассказ, где под Новый год у меня на квартире собираются герои моих книг: Макивчук, Ян Тролль, Савелий, Роман, Женька... И поднимают тосты не только за то, что я создал их, но и за то, что они сделали меня таким, каким я стал. Конечно, рассказ тогда не пропустили, какой-то умник сказал, что Никитину рано принимать парад своих героев. Потом рассказ затерялся, а вот сегодня вспомнился. Конечно, я оглядываюсь на вас. Пусть не всегда получается, но толкаю свой камень в гору. Вы ведь не всерьез рассчитывали, что я возьму дискету?
Олег покачал головой.
- Даже и не надеялся. Просто хотелось помочь немного. Ваши книги - не просто легкое развлекательное чтиво, уводящее из реального мира и дающее возможность любому лентяю почувствовать себя героем, воином или мудрецом. Они заставляют думать.
И - меняют людей. Я стал замечать, что, прощаясь, люди желают успеха, а не удачи, как было принято последнее время. Многие ведь просто не задумывались над этим пожеланием, а вы заставили думать.
