Мы привыкли думать о средневековом Виз́антии как о городе изысканных зданий и портиков, но это, безусловно, сильное преувеличение. В 527 году, когда Юстиниан взошел на трон, Византий еще сохранял свойственные классическим городам просторные, рациональные очертания. Он располагался на площади в восемь квадратных миль, и населяло его как минимум полмиллиона человек. В 542 году в Городе впервые появилась пришедшая через Египет из Эфиопии бубонная чума. Она свирепствовала четыре месяца и, согласно свидетельствам современников, ежедневно уносила от пяти до десяти тысяч жизней. Эпидемии чумы и других болезней еще не менее шести раз посещали Город до конца столетия. Даже если сделать поправку на риторические преувеличения, к которым были склонны византийцы, это означает, что численность населения сократилась по меньшей мере на две трети.
Чума возвратилась с прежней силой в 747 году, произведя новые жуткие опустошения, и с этого времени характер Города окрасился в печальные и гнетущие тона. Главная улица Меса осталась на месте, как и многие великолепные площади, но обширные территории отошли под поля, огороды и кладбища, а величественные общественные здания превратились в руины. Никто из тогдашних жителей не забывал о том, что когда-то Город знал лучшие времена. Неизлечимая ностальгия, одолевшая ими, находила выражение и в литературном языке, в формах греческого языка, которые уже сотни лет в обыденной речи не употреблялись.
Даже в те времена, когда угроза нападения арабских полчищ или варварских армий отсутствовала, это был очень непростой город. Астрологи и предсказатели пользовались здесь большим почетом, но даже те, кто не мог оплатить их услуги, разглядывали античные статуи, во множестве стоявшие на улицах, и пытались гадать по ним. То, что триумфальные арки и мемориальные колонны были украшены сценами войны и пленения, настраивало на самые мрачные мысли. Согласно Блаженному Андрею, в Последний День Господь в гневе взрежет косой землю под Городом. В образовавшийся надрез устремятся все воды Земли, возникнет гигантская волна, которая вздыбит Город, закрутит его, словно жернов, и низвергнет в мрачную бездну. То, что это событие произойдет лишь одновременно с концом света, ничуть не обнадеживало. Византийцы были уверены, что времени осталось совсем немного. На основании толкования Священного Писания конец света ожидался в VI веке, затем в VII. Позднее было подсчитано, что светопреставление произойдет чуть раньше 1324 года, так как существовало поверье, что Город до своего тысячелетия не доживет. Когда и этот срок миновал, Апокалипсис перенесли на 1492 год.
В суровые времена VII–VIII веков мысль о конце света могла даже послужить своего рода утешением, однако к середине IX века жизнь понемногу наладилась. Мощь арабов иссякла, чума таинственным образом исчезла, численность населения быстро выросла, и экономическая ситуация улучшилась. Начали строить новые церкви и жилища. Вопреки императорским эдиктам, содержащим строгие предписания относительно высоты дома, расположения отхожего места и организации водопроводной системы, строительство велось совершенно стихийно. Некоторые участки осваивались настолько интенсивно, что богатые и нищие жили буквально бок о бок; другие, напротив, оставались во многом сельскими – дома и монастыри были разбросаны там среди полей и виноградников. Значительно возросло число иностранцев. К 1028 году в Городе было уже достаточно мусульман для строительства мечети, но вскоре их обошли выходцы с Запада, особенно итальянцы, чье богатство и высокомерие поместили их в фокус народного негодования, вызывая порой бунты и убийства.
Военные поражения XI–XII веков не смогли поколебать превосходства Константинополя: во всей Европе не было города, который мог бы соперничать с ним в размерах, богатстве и красоте. Оценки численности его населения в этот период сильно разнятся, но даже если остановиться на скромной цифре в триста тысяч человек (вместо восьмисот тысяч и даже одного миллиона), это все равно будет означать, что он в три раза превосходил Венецию, самый большой западный город того времени. Когда флот Четвертого Крестового похода достиг Константинополя, простоватые рыцари из Франции и Германии не могли поверить своим глазам: изобилие дворцов, башен и церквей, а самое удивительное – невообразимое количество народа, толпящегося на стенах! Хронист Жоффруа де Виллардуэн писал, что «они и представить себе не могли существование такого города».
