– И кто главный подозреваемый? – спросила Ефросинья. – Ты уже определился?
– Да! Это фра Арнольдо, – твердо заявил Тавров. – Из всех лиц, имевших отношение к Брену, он единственный был в Питере в то время, когда заключался договор с демоном. И уж он точно посвящен в тайну!
– Зачем он тогда тебя нанял? Какой ему резон?
– Зачистка, – пояснил Тавров. – Я найду, где он наследил, а он зачистит следы. Сама понимаешь, что мне не хочется ему в этом помогать – по двум причинам. Во-первых, я всю жизнь служил закону и содействовать преступнику просто не могу. Во-вторых, выполнив зачистку, он ликвидирует и меня как нежелательного свидетеля.
– Логично, – согласилась Ефросинья. – Мне только непонятно: зачем погибшая девушка встречалась с Бреном накануне своей смерти?
– Я думаю, что Брена интересовала принадлежавшая Кайтелер картина. Но, подозревая, что Кайтелер находится под плотным наблюдением людей Варежко, он предпочел встретиться с ее подругой и от нее узнал, что картина уже продана Варежко. После этого он потерял всякий интерес к Кайтелер и вернулся в Москву. Ну а фра Арнольдо хотел узнать, зачем Брен встречался с Барсуковой. А заодно использовал ее в качестве жертвы во время ритуала.
– Логично, – снова согласилась Ефросинья.
– Логично-то логично, но я чувствую себя очень неуютно, – с досадой воскликнул Тавров. – Пограничная Зона – это не сахар! Эльфы тут тусовки устраивают, а тролль-маньяк вообще хотел меня убить! Спасибо, конечно, за Дуката, он меня дома охраняет. А за пределами квартиры? Я не трус, я бандитов голыми руками брал, но эту инфернальную нечисть… Их ведь даже из пистолета не пристрелишь!
– Ну, с Дуканотом ты можешь спокойно на улицу выходить, – заметила Ефросинья. – Ты в Пограничной Зоне, потому и видишь его таким, каков он есть. А все остальные примут его за обычного пса. А даже если кто-то и заметит, что у пса две головы, то решит, что ему это померещилось: люди предпочитают видеть лишь то, что укладывается в рамки их понятий.
Ефросинья не торопясь выпила еще чашку чая.
– А если кто-нибудь посерьезнее заявится? – спросил Тавров. – Тогда что делать?
– Это моя забота, – ответила Ефросинья. – Понимаешь, Валера, я пыталась увидеть того, кто заключил договор с демоном. Это не простой демон, ты это знаешь. И договор необычный, демоны явно очень сильно в нем заинтересованы. Они прикрывают своего союзника, я не могу его разглядеть, все как в тумане… Пройти сюда, в Этот мир, они не смогут, для этого их кто-то должен вызвать. Но вызывающий немедленно обнаружит себя, и я успею принять меры. Правда, вряд ли он на это пойдет: он понимает, что ему противостоят, и не раскроется раньше времени. Так что демоны тебя беспокоить не будут, не волнуйся: в Этот мир им так просто не пройти, а в Пограничной Зоне я их сразу определю и приму меры.
– Тебе я, разумеется, верю! – вздохнул Тавров. – Только надоело мне это все. Короче, подсоберу еще материал и брошу его в лицо фра Арнольдо! Если я ошибаюсь и он не причастен к исчезновению Брена, а искренне заинтересован в прояснении ситуации – пусть раскроет карты и поведает наконец свою тайну. Ну а если он организатор всего этого безобразия, то я надеюсь спровоцировать его на экстренные меры. Пусть покажет себя во всей красе – а уж тут не зевай!
– Хорошо, Валера! – согласилась Ефросинья, вставая из-за стола и направляясь к выходу. – За угощенье спасибо! Хороший у тебя чай. Да, тут тебе кое-что просил передать граф.
И она выложила на стол мобильный телефон в металлическом корпусе.
* * *
Граф позвонил сразу после ухода Ефросиньи.
– Я выяснил происхождение Брена, – начал граф. – Открылось много любопытного, пришлось даже обратиться за помощью к специалисту по истории СС.
– Истории СС? – удивился Тавров. – Никогда бы не подумал, что все будет так запутано.
– Да уж, пришлось поработать, – подтвердил граф. – Итак, начну, пожалуй, с генеалогии вашего Виктора Брена. Виктор Брен оказался отпрыском российских баронов фон Брена, имеющих саксонские корни. В 1770 году Фридрих Густав, барон фон Брена, внебрачный сын саксонского курфюрста Фридриха-Августа II – который, кстати, был одно время польским королем под именем Августа III, – выехал в Россию, на службу императрице Екатерине. Незадолго до этого он женился на наследнице австрийского аристократического, весьма древнего, но сильно обедневшего рода, графине Амалии Эппенштайн-Бранович фон Корошко. Таким образом, российские фон Брены восходили не только к аристократической семье Веттин, к которой принадлежали курфюрсты Саксонские, но и – по линии Амалии фон Корошко – к фамилии герцогов Каринтии Эппенштайнов и древнему каринтийскому роду Брановичей, происходящего из местного коренного словенского населения Каринтии. По семейному преданию, владетели Корошко Брановичи вели свой род от оруженосца легендарного предводителя ругов Одоацера, свергшего последнего императора Западной Римской империи. В память об Одоацере, или, иначе, Одоакре, Оттокаре, в роду владетелей Корошко в каждом поколении один из мужчин носил имя Оттокар. Этот обычай сохранился и в роду российских баронов фон Брена. В начале 1918 года полковник бывшей царской армии барон Христофор Карлович фон Брена вместе с младшим сыном Германом выехал в Финляндию, а оттуда в 1921 году – в Германию. Старший сын барона, Йозеф, которому в то время было 20 лет, остался в Санкт-Петербурге, откуда в 1925 году переехал в Москву. Видимо, в это время он и стал евреем Иосифом Бреном: чтобы избежать обрушившихся на дворянство репрессий.
