Возможно, поэтому цитата римского папы из диалога, которая должна была продемонстрировать неспособность ислама к аргументированной дискуссии, представляется неверно истолкованной. Более семи столетий Византия участвовала в противостоянии с разными исламскими государствами и обществами. Она также сосуществовала с ними, различала их и оказала на них влияние, что наиболее заметно в Турции, но также в мозаичных украшениях мусульманских святынь в Иерусалиме и Кордове. Это внешнее наследие Византии отражает ее внутреннюю живучесть.
Византия также представляла одно конкретное направление христианства – греческую ортодоксию, которая существовала бок о бок с многими другими. И хотя империя была сформирована христианскими верованиями, она отличалась от средневекового Запада активным включением большого количества элементов дохристианских культур Античности. Некоторые языческие элементы относительно примитивны – такие, как поклонение образам богов и курение ладана в их честь; другие происходили из источников, внешних по отношению к римскому миру, например придворные практики Персии. На высшем уровне знаний византийская культура включала темы древних философских дискуссий: мир вечен или сотворен, земля плоская или круглая. Математика, география, медицина и ветеринария, литература, этика и мораль – области, охватывающие большинство волнующих людей вопросов, уходили корнями в ее знания и передавались из поколения в поколение с множеством комментариев. Литературные модели адаптировались и развивались в Византии, и, что примечательно, все процветали: древний греческий роман, разные формы метрического стиха, гимны и эпосы. Хотя античный театр после начала христианской эры существовал недолго, великих греческих драматургов читали, изучали и помнили многие поколения византийцев.
Таким образом, Византия была, по сути, классической империей с сохранившимися языческими чертами. Когда Константин XI был провозглашен императором, империя уменьшилась до города-государства и находилась в безнадежном положении – в окружении турок, собиравшихся пробить стену с помощью пушки, которую он не мог себе позволить ни купить, ни изготовить, самый христианский из императоров обратился по-гречески к своему народу и призвал доказать, что они истинные римляне. Сделав это, он подвел итог истории, начавшейся в 390 г., то есть 1123 года назад, и идентифицировал византийцев с их славными предками-язычниками – греками и римлянами.
Это языческое наследие часто спрятано в окружившей его со всех сторон христианской культуре. Среди множества книг, прочитанных патриархом Фотием, по его словам, были пирронические труды Энисидема (забытый греческий скептик), работы Галена и Орибасия, врача Юлиана Отступника, а также 65 подлинных речей Демосфена, которые патриарх использовал в повествовании о жизни и временах великого оратора. Комментарии к гомеровским эпосам архиепископа XII в. из Фессалоник Евстафия являются примером самого тесного контакта с древним стихом. Как правило, византийские интеллектуалы считали сочинения древних авторов выше своих собственных (скромность, достойная подражания). Это не значит, что они никогда не критиковали своих знаменитых предшественников. Они читали, редактировали и комментировали самые разные дохристианские тексты и тем самым помогли сохранить их до наших дней. Кто знает, сколько их дошло бы до нас в ином случае.
Византийская научная активность стала возможной благодаря образовательной системе, которая основывалась на древнегреческой программе и поддерживалась глубокими знаниями выдающихся языческих текстов. В то время как церковь добавляла собственный компонент из теологических и духовных писаний, он никак не мог соперничать с подготовкой, обеспечиваемой изучением древних материалов. Светская практика веками проникала во все части империи. При благоприятных обстоятельствах она вела к оригинальному и сложному анализу, как, например, в стихах монахини Кассии или монаха Иоанна Геометра, трудах епископов Иоанна Мавропода (он же Мавроп, Мавропус) и Георгия Хиониада, Анны Комнины и членов ее литературного кружка, философов Михаила Пселла и Георгия Гемиста Плифона. Как показал Иоанн Мавропод в молитве за души Платона и Плутарха, византийские интеллектуалы высоко ценили моральные качества некоторых дохристианских авторов.
