— Я разберу почту в кабинете, — сказал Дик направляясь к дому, и лорд Банстед, в надежде увидеть Вивьетту, последовал за ним. Разборка семейной почты была одной из немногих привилегий, которые Дик сохранил как хозяин дома. В своем простодушии он все еще видел в приеме и отправлении писем важное дело жизни, и ежедневно проделывал установленную процедуру распределения их. В кабинете они застали Остина и Вивьетту; первый писал в углу, вторая читала роман у большого окна, выходившего на террасу. Дик подошел к столу и стал сортировать письма. Остин неприветливо поздоровался с Банстедом и даже не извинившись, продолжал писать. Он не одобрял Банстеда, который представлял собою тип, особенно неприятный молодому, честному и пользующемуся успехом адвокату. Когда Вивьетта сообщила ему о появлении сего юноши, он нетерпеливо вскричал:
— Не мешало бы кому-нибудь по временам прохаживаться по свету со щеткой в руках и сметать пауков, подобных этому.
Вивьетта, еще не забывшая об этой выходке, встретила лорда Банстеда с веселой улыбкой. Располагая двумя защитниками против пятого предложения руки и сердца, она не обратилась в бегство.
— Я вас ждала вчера, — сказала она.
— Ну, правда? Если бы я подозревал это, обязательно явился бы.
— Вы, во всяком случае, возместили упущенное своим ранним появлением сегодня.
— И возмещу еще полнее тем, что явлюсь сегодня к обеду. Дик пригласил меня, — прибавил он, увидев вежливый вопрос в ее глазах.
— Это будет очень мило, — проговорила Вивьетта. — Вы сможете беседовать с матушкой. Видите, Дик разговаривает с м-с Гольройд, которая гостит у нас, Остин занимает меня, так что бедняжка матушка остается ни при чем. Она заведет с вами интересную продолжительную беседу.
Когда Банстед ужинал с хористками, он проявлял находчивость и умел на своем жаргоне парировать шутки. При подобной оказии он сказал бы своей собеседнице, чтобы она не тянула его за ноги. Но тонкая насмешка на лице Вивьетты, казалось, не допускала здесь такого жаргона, и так как его лексикон не сразу позволил ему сформулировать эту мысль в других выражениях, то он промолчал, поправил свой галстук и с обожанием посмотрел на нее. Потом он наклонился к ней, взглянув предварительно на ее охранителей, и сказал тихим голосом:
— Выйдем в сад. Я должен кое-что сказать вам.
— Почему не здесь? — обычным тоном спросила она.
Банстед закусил губу. Ему хотелось снова назвать ее чертенком. Но он сообразил, что она способна будет повторить его слова вслух, чем, конечно, поразит Дика и Остина, которые смогут потребовать объяснений. Поэтому он подвинулся еще ближе к ней и прошептал:
— Я могу сказать это лишь вам одной. Всю ночь я не спал, думая об этом. Даю честное слово…
— Подождите до завтрашнего утра, и вы, может, во сне забудете это, — посоветовала она.
— Вы заставите меня запьянствовать! — пробормотал он.
Вивьетта со смехом поднялась.
— В таком случае, мне следует уйти. На мне следует сделать надпись: Опасно! Не так ли, Дик? Впрочем, я собираюсь кататься и должна одеться. Это мои письма? До свидания. — И сделав прощальный жест рукой, она покинула их.
Банстед остался торчать у дверей и взял иллюстрированный журнал. Горничная, которой позвонил Дик, унесла письма для остальных обитателей дома. Остин и Дик занялись своей корреспонденцией; корреспонденция Дика состояла впрочем преимущественно из каталогов садоводств.
Некоторое время длилось молчание. Оно было нарушено громким смехом Остина.
— Дик! Слышишь, Дик! Как ты думаешь, что предлагают мне эти деревенские идиоты? Принять кандидатуру при выборах в сельский окружной совет! Мне!
Дик быстро подошел к столу, за которым сидел его брат.
— Это письмо мне, старина. Я должно быть, по ошибке положил его тебе. Приглашение это имеет в виду меня.
— Тебя? — рассмеялся Остин. — Какой смысл тебе возиться с местной политикой? Нет, письмо это недвусмысленно имеет в виду меня.
— Не понимаю, — сказал Дик.
Лорд Банстед поднял голову от журнала.
— Это о сельском окружном совете. Я состою членом комитета. Вчера был на заседании. Я председатель скучных бездельников.
