Когда Иисус говорил это, лицо его было озарено светом вдохновения и радости. Сын Божий был счастлив, говоря людям о праведных вещах и взывая к их лучшим чувствам. Антихрист же более не улыбался, лицо его было серьезно и даже печально. Иисус надеялся, что ему удастся указать этому человеку истинный путь.
Стил открыл глаза и тихо сказал:
— Да, я был таким, но эта проклятая жизнь изменила меня и теперь уж невозможно ничего вернуть.
С жаром Иисус воскликнул:
— Ошибаешься! Пусть внешне ты и изменился, но внутренняя твоя сущность осталась прежней. Ты всего лишь сделал из себя того, кем являешься сейчас, чтобы защититься от мира. Прячась от жизни или подделываясь под нее, ты залез в панцирь, но его можно сбросить, поверь мне!
Антихрист обречено возразил:
— Нет, ничего изменить нельзя. Я сейчас исчадие Ада, а не тот «божественный ребенок», о котором ты говорил. Я обречен…
— О, нет! Запомни, Стил: человек находится в тех рамках, которыми сам себя ограничивает, и ты обречен лишь до тех пор, пока считаешь себя обреченным!
Стил продолжал возражать:
— Но если я пойду против Сатаны, я проиграю! Мне никогда не победить Сатану!
— Ты победишь кого угодно, если сможешь победить себя. Более всего человек боится и дальше всего пытается убежать от самого себя, потому что внутренняя борьба самая трудная. Твой главный враг — это ты сам и никто другой, запомни это! Ты, и только ты решаешь, быть тебе или не быть.
Иисусу показалось, что в глазах Антихриста появилась надежда. Сын Божий продолжал:
— Некогда Сатана поведал тебе о том, что такое счастье, но ты не воспользовался этим знанием, а ведь сейчас ты мог бы это сделать. Сатана также говорил тебе о твоем призвании, а ты проигнорировал и это. Счастливым человека делает не то, что его окружает, а то, что находится внутри него.
Стил спросил:
— Что, и вправду возможно измениться, стать кем-то другим?
— Да. Но учти, что это очень нелегко. Прежде всего, у тебя должна быть четкая цель и решимость идти до конца, не отступая ни перед чем. Борись, как бы ни было трудно. Благодари себя за каждый маленький шажок вперед, потому что из таких шажков и состоит тот большой и прекрасный путь, который, в конце концов, если ты не отступишься, и приведет тебя к цели. Но на пути этом тебя подстерегает множество препятствий и ловушек, которые ты должен будешь победить в себе же.
Стил сидел, обхватив руками голову, и терзался сомнениями. Иисус видел это, и потому сказал:
— Я оставлю тебя. Подумай и прими правильное решение, которое может подсказать тебе лишь сердце твое. Знай: если ты решишься встать на путь праведный, то ни я, ни Господь, не оставим тебя и не позволим Сатане забрать тебя в Ад. Стань тем, кем желаешь быть, и не останься тем, кем являешься! Прощай, Стил!
Иисус удалился, оставив Антихриста наедине с самим собой и размышлениями о бытии.
Сын Господа посеял в душе Стила семя сомнения. Кому верить: Богу, который допускает бесчинства и войны, или Сатане, который их устраивает? Не лучше ли принять сторону более сильного? А что, если Бог намеренно дает людям право выбора между добром и злом? Чем больше Антихрист об этом думал, тем меньше понимал, где же истина и что ему теперь делать, как поступить.
Сын Божий, обернувшись в неброский серый плащ, вышел из дворца и решил укрыться где-нибудь в городе. Иисус шел по улицам, и сердце его содрогалось от жалости к людям, ибо взору его предстала ужасная картина краха цивилизации. Ядовитые солнечные лучи, казалось, проникали в души людей и отравляли их своим ядом, и, кроме того, бесстыдно освещали уродство и наготу человеческого безумия. Народ бесновался. В забегаловках пили, сквернословили и дрались. В кое-каких домах шла ожесточенная борьба за богатства. Лилась кровь, слышались отчаянные крики раненых и поверженных, гремели выстрелы. Иисус смотрел на лица людей, но все они сливались в одно лицо — лицо, искаженное страхом, злостью, агонией. В этот день уж никто не работал. Люди пошли против братьев своих и ломали, крушили, разрушали то, что создавали еще вчера. Иисус шествовал по городу, и наблюдал картины разврата и пошлости, бесстыдства и порока. Сын Божий спрашивал себя, неужели всего лишь одно слово способно было так изменить этих людей, которые не далее как вчера еще были порядочными и примерными жителями своей планеты? Что, неужели и впрямь так легко столкнуть человека с пути истинного, в то время как водворить его туда стоит стольких усилий и времени? Или, в самом деле, человек есть существо порочное, которое только и помышляет о сладости запретных плодов, не видя при этом яда, который вкусят вместе с плодами? Иисус знал, что он не может ничего сказать этим людям, ибо весь гнев их и агрессия обрушатся на него, и они убьют его. Поэтому, сокрыв лицо капюшоном, Иисус продолжал свой безмолвный путь по гибнущему городу, и сердце его обливалось кровью при мысли о том, что неужели человек и в самом деле исчадие Ада и его, Иисуса, учение не стоит и медного гроша… Но сын Божий не хотел в это верить. Вдруг внимание его привлекла ужасная картина. На пороге дома старушка молила мужчину:
