Панегирик племяннику растянулся минут на десять, поскольку каждое достоинство характера Федора его дядя считал нужным подкрепить соответствующим примером из жизни. Лишь в конце Константин слегка приувял и с досадой заметил:
– Жаль только, что мы никогда не узнаем, чего он там наворотил.
– Жаль, – согласился Валерий, но другу этого короткого подтверждения показалось маловато.
Он и тут не захотел терпеть фиаско, поэтому встрепенулся и поправился:
– Хотя кто знает. Вон наука семимильными шагами прет. Думал ли ты еще двадцать лет назад, что сможешь мне написать, а я через минуту, хотя и за пару тысяч километров от тебя, смогу его прочитать? А по скайпу мы с тобой каждую неделю общаемся – тоже фантастика. Так что никто не знает, что нас ждет впереди.
– Ага, – вновь охотно поддакнул Валерий.
Свое возражение о том, что если Федору даже и удастся где-то что-то «наворотить», то узнают об этом не они, а совсем другие Валерий и Константин, которым, кстати, не исключено, на это будет вовсе наплевать, он благоразумно оставил при себе.
Ни к чему оно.
Так у друга остается хотя бы крохотный шанс, малюсенькая надежда, вот и… пусть остается.
И вообще, поживем – увидим, а пока он лишь мысленно пожелал исчезнувшему в неизвестном направлении Федору удачи во всех его затеях, и чем они грандиознее, тем больше этого самого пресловутого везения.
Глава 1
Неожиданная помощь
– Токмо слышь-ко, княже… Не мыслю я, чтоб камень ныне твоей жиковине[1] много удачи дал, – предупредил Световид, хмуря седые кустистые брови и продолжая вертеть в узловатых пальцах мой перстень.
Точнее, этот-то как раз не был моим. Как так случилось, что я в последний момент, решив максимально обезопасить Ксюшу, снял со своей руки и надел на ее палец перстень, который подарил мне Борис Федорович Годунов, ума не приложу.
Ну ладно, ошибся, не глянул на вырезанного двуглавого орла, но я и потом, чуть погодя, когда снимал перстень с пальца царевны, опять не заметил своего промаха.
Остается лишь гадать, куда улетели вместе с ним мои бумаги и вообще попали ли они хоть куда-то. Впрочем, на поляне их не осталось, значит, где-то они оказались. Вот только где – ба-альшущий вопрос.
Жаль, конечно, что все так получилось. Цена роли не играет – оставшаяся жиковина дяди Кости ничуть не дешевле, а вот память о покойном царе…
Однако нет худа без добра. Зато теперь я могу попробовать добавить себе немножечко удачи, что немаловажно, учитывая все житейские обстоятельства. Был бы один – ладно, и сам со всем управился бы, но у меня есть еще Федор Борисович Годунов, который не просто сын покойного царя, но наследник нынешнего, так что желающих спровадить его на тот свет раньше времени хоть отбавляй.
Вот потому-то я, едва поняв, как промахнулся с перстнем, вспомнил рассказ своего дядьки о наговоре на удачу и отправился к волхву. Не то чтобы я так уж верил во всякие там чары и заговоры и тем более полагался на них, однако чем черт не шутит. Особенно когда бог[2] спит. Во всяком случае, в одном я убежден на сто процентов: лишней ворожба волхва не будет и помехой тоже, а там как знать. Чем черт… Впрочем, это я уже говорил.
Световид встретил меня неприветливо, да это и понятно – хана камню на заветной полянке. В смысле, сама каменная глыба осталась на прежнем месте, вот только тумана вокруг нее практически не наблюдалось. Так, еле-еле, словно дымок от сигареты невидимого курильщика, и все. Да и сам камень стал заметно ниже. Такое ощущение, что по нему с маху ударили исполинской кувалдой, которая его хоть и не расколола, но изрядно вдавила в мягкую болотистую почву.
Мое первое впечатление подтвердил и Световид, с грустью констатируя, что камень опускается чуть ли не на глазах.
– Ежели и осталась еще в нем силушка, то на самом донышке, не боле, – печально заявил он.
– А мне хоть какую, – бодро ответил я, но тут припомнились его слова, и я поинтересовался: – Ты некогда говорил, что он раньше здоровья прибавлял всем вам. Так что, раз у него силы нет, то теперь и этого не будет?
– Ныне внуку свою отвел к нему. Она у меня на зуб жалилась, вот я и решил проверить, – нехотя выдавил волхв. – Подсобило вроде, токмо сидела она близ него долгонько. Говорю ж, остатки в нем еще есть, но уж больно мало.
