Я не так страдаю, как ты думаешь. Ты ведь отвергла меня, и нам вовеки уже не быть вместе. Я не утверждал, что ты не солнце и не луна. Ты прелестнейшая из всех очаровательниц. Твои очи — сокровище волшебников. Все люди восхищаются твоим ликом. Твои косы — как узы из мускуса. Ты источник прелестей для всех красавиц. Созерцать тебя желаннее, чем рай. Ты — самое яркое из всех светил. Ты — луна, озаряющая ночь. Но хотя ты и солнце и луна, я не хочу озаряться твоим светом, и ты меня больше не влечешь. Будь ты даже водой бессмертия, я бы не стал пить ее. Я предпочитаю умереть, чем быть с тобой. Хотя ты, возможно, прекраснее всех, но это меня не трогает. Будь ты даже исцелительницей павших духом и бальзамом влюбленных, которым, кроме тебя, никто не владеет, мне он не нужен. Отныне, какой бы болезнью я ни страдал, я не обращусь к тебе за исцелением.
Я знаю, что у тебя на устах вода бессмертия, и кто поцелует тебя, — не умрет. Но как бы меня ни томила жажда и не угнетал страх смерти, — я никогда не выпью этой целительной воды. Если моя безумная любовь — пламя, ты никогда уже не увидишь, как оно разгорается. Если же пылать, то лучше испепелиться, чем гореть дымным огнем.
Ты обвиняла меня в тысяче дурных поступков; ни в одном из них не обвинил бы меня даже враг. Ныне ты забыла все это и домогаешься моей любви. Ты похожа на того отца, у которого была слепая дочь, но он не замечал этого и искал для нее мужа родовитого и без телесного изъяна. Ты не замечаешь своих недостатков, а между тем ищешь безупречного влюбленного. Ты желаешь обрести такого, хотя и считаешь мужчин бесстыдными и порицаешь их. Какие же пороки ты нашла во мне, что так неустанно упрекаешь меня? Ты выгнала меня, я надоел тебе, и ты же упрекаешь меня в непостоянстве. Непостоянство и вероломство обитают в тебе самой, ибо ты забыла о своей клятве, не приняла меня и не хотела произнести моего имени. Как могла ты быть столь немилосердной и жестокой? Разве не из-за тебя я, преданный тебе возлюбленный, в надежде на встречу блуждал как бездомный в темную ночь, не боясь гибели? И если даже я согрешил, то когда, воздевая руки, я молил тебя о прощенье, зачем ты не помиловала меня? Ведь это ты заставила меня стоять в снегу, когда свирепствовала метель, а затем прогнала меня. Ты, как безбожница, не могла смягчить свое сердце, ты желала моей смерти в снегу и была безжалостна, как враг. Если я и согрешил пред тобой, то не в такой мере, чтобы заслужить смерть. Ты столь немилосердна, что предпочитаешь смерть возлюбленного его спасению. Если бы я погиб из-за тебя, неужели это тебя обрадовало бы?
Разве ты не подумала, что и тебя может постигнуть горе? Мое же несчастье меня убедило, что возлюбленная — враг мой! Несчастье хорошо тем, что оно раскрывает человеку, кто ему друг и кто враг.
Теперь, когда все твои поступки мне ведомы, я стал твоим прямым врагом, жаждущим крови твоего безжалостного сердца. Твое же сердце более жестоко, чем у зверей и хищных птиц, а в глазах — вероломство. Пусть никто не горюет из-за любви к тебе, ибо она ничем не одаривает.
Ныне я благодарю бога за то, что он показал тебя такой, какая ты есть, и что он избавил меня от безумной любви и спас душу от безжалостной и вероломной женщины. Пока я жив, я буду любить мою луноликую, розой названную Гуль, а она меня, ибо она — моя до конца моей жизни. Раз бог и судьба соединили нас, мы должны принадлежать друг другу.
Вис ответила, разрывая ворот и рыдая так, что поток крови хлынул из ее глаз:
— О радость моего сердца, любимый, как душа, ты судьба моего счастья! Если я скажу тебе что-нибудь плохое, то и ты, отплати мне тем же. Не лишай меня твоей защиты, не покидай меня и не делай мою жизнь горькой. Что удивительного в том, что я, огорченная твоим шестимесячным отсутствием и на границе смерти, чем-то огорчила тебя? Я так говорила, испытывая твою любовь. Не может быть разлуки без печали, любви — без причуд. Того, чье сердце пылает любовью, своеволие возлюбленной только радует. Если я так разгневала тебя своим приемом, то пусть бог огорчит меня еще сильнее, если я впредь позволю себе что-нибудь подобное. Но неужели твое сердце стало ко мне равнодушным и напрасно тебя умолять или укорять?
