Полковник начинает напевать менуэт, хватает с чайного столика пустую тарелку и отвешивает церемонный поклон, взмахнув тарелкой, будто шляпой, а полковница отвечает ему самым лучшим своим реверансом.
Одна только Этти хранит мрачный и недовольный вид.
— Душечка, неужели у тебя не найдется для мистера Уорингтона ни словечка благодарности? — спрашивает Тео у сестры.
— Я никогда не любила танцевать, — объявляет Этти. — Что за удовольствие встать против какого-нибудь дурака кавалера и прыгать с ним по зале?
— Merci du compliment {}, — сказал мистер Уорингтон.
— Я вовсе не говорю, что вы глупы... то есть... то есть я... я думала о контрдансе, — отвечает Этти, встречая лукавый взгляд сестры и закусывая губку. Она вспомнила, как называла Гарри глупым, и хотя Тео не обронила ни слова, мисс Этти рассердилась так, словно услышала жестокий упрек.
— Терпеть не могу танцев — вот! — заявила она, вскинув головку.
— Да нет же, милочка, ты всегда их любила, — вмешалась маменька.
— Но ведь это, душа моя, когда было! Разве ты не видишь, что она уже дряхлая старуха? — заметил папенька. — А может быть, у мисс Этти разыгралась подагра?
— Вздор! — отрезала мисс Этти, постукивая ножкой.
— Танцы? Ну, разумеется, — невозмутимо отозвался полковник.
Лицо Гарри омрачилось. "Я изо всех сил стараюсь доставить им удовольствие, даю для них бал, а эта девчонка говорит мне в глаза, что ненавидит танцы. У нас в Виргинии мы не так платим за доброту и любезность. Да... и с родителями так дерзко не разговариваем!"
Боюсь, что вот тут обычаи в Соединенных Штатах за истекшие сто лет очень переменились и тамошняя молодежь тоже научилась дерзить старшим.
Не удовлетворившись этим, мисс Этти принялась безжалостно высмеивать все общество, собравшееся на водах, и особенно занятия Гарри и его приятелей, так что простодушный юноша совсем расстроился и, оставшись наедине с миссис Ламберт, спросил, чем он снова провинился, что Эстер так на него сердита. После того как ее дочь обошлась с ним подобным образом, добрая женщина почувствовала к молодому человеку еще большее расположение и пожалела, что не может открыть ему тайны, которую Эстер столь яростно оберегала. Тео тоже попеняла сестре, когда они остались вдвоем, но Эстер ничего не желала слушать и в уединении их спальни вела себя так же, как в материнской гостиной в присутствии всего общества.
— Предположим, он возненавидел меня, — сказала она. — Так оно, наверное, и есть. Я сама ненавижу себя и презираю за то, что я такая дурочка. Как же он мог не возненавидеть меня? Разве я не высмеивала его, не называла простачком и всякими другими обидными словами? И ведь я знаю, что он вовсе не умен. Я знаю, что я куда умнее, чем он. И нравится он мне только потому, что он высок, потому что глаза у него синие, а нос красивый. До чего же глупа девушка, если мужчина ей нравится потому лишь, что у него синий нос и глаза с горбинкой! Значит, я дура, и не смей мне возражать, Тео!
Однако Тео не желала соглашаться, что ее сестра дурочка, а напротив, считала ее чудом из чудес и твердо верила, что если есть на свете девушка, достойная руки любого принца в мире, то девушка эта — Этти.
— Ты, правда, иногда бываешь глупенькой, Этти, — сказала она. — Но только когда сердишься на людей, которые хотят сделать тебе приятное, — вот как сегодня за чаем на мистера Уорингтона. Когда он с такой любезностью пригласил нас на свой бал, почему ты сказала, что не любишь ни музыку, ни танцы, ни чай? Ты ведь знаешь, что очень их любишь.
— Я сказала так, Тео, только чтобы досадить себе, позлить себя и наказать, как я того заслуживаю, душенька. А кроме того, неужели ты не понимаешь, что дурочка вроде меня способна делать только глупости? Знаешь, мне было приятно, когда он обиделся. Я подумала: "А! Вот я и сделала ему больно! Теперь он скажет, что Этти Ламберт — отвратительная злая ломака и ведьма. И это покажет ему, — и уж, во всяком случае, тебе, маменьке и папеньке, — что я вовсе не охочусь за мистером Гарри". Нет, наш папенька в сто раз лучше него. Я останусь с папенькой, и, Тео, если бы он попросил меня завтра поехать с ним в Виргинию, я отказалась бы. Моя сестра стоит дороже всех виргинцев, какие только жили на свете с начала времен.
