Не многие ученые отнеслись к открытию Чижевского серьезно. Среди них был и Константин Эдуардович Циолковский.
— Накапливайте материал, — советовал он. — Пока это только интересно, а надо, чтобы это было научно, убедительно строго.
Чижевский последовал мудрому совету. Прежде всего стал следить за собой, за своими эмоциями, состоянием нервной системы. Потом попросил знакомых последовать его примеру, раздав им специальную анкету, но не сообщив о цели записей.
Было роздано 25 анкет. Много месяцев продолжались наблюдения. А затем, обработав их, то есть синхронизировав по дням анкеты и собственные зарисовки солнечных пятен, Чижевский снова пришел к странному выводу: с ростом числа солнечных пятен у большинства лиц наступала повышенная нервная возбудимость, выражающаяся в бурных эмоциях. Намечался даже некий четырехнедельный цикл, близкий к периоду вращения Солнца вокруг собственной оси. Позже Чижевский обратится к доктору А. С. Соловьеву и попросит его провести наблюдения над коллективами дефективных детей. Выяснится, что они приходят в нервное возбуждение, устраивая драки и свалки примерно в те дни, когда ослепительный диск Солнца покрывается множеством солнечных пятен.
Вздор? Чушь? Явное противоречие здравому смыслу?
Не будем спешить с категорпческими выводами.
Вспомним снова, как порой весьма непочтительно обходилась наука со «здравым смыслом». В конце этой книги мы еще вернемся к оценке первых открытий Александра Чижевского.
Здесь лишь отметим, что толчком к возникновению гелиобиологии послужили именно эти события из биографии Чижевского. Их можно было бы назвать «загадочными совпадениями». Впрочем, они не более загадочны, чем падение пресловутого Ньютонова яблока — ведь природа тяготения до сих пор остается неясной.
С этих «странных совпадений» началась гелиобиология, достигшая уже сегодня поразительных результатов.
Он не был первым
Великие ученые подобны горным вершинам. Они знаменуют собой высшие достижения человеческой мысли. Но вершина горы не висит в воздухе. Она покоится на прочном, широком основании. И горные цепи включают в себя не только вершины, но и холмы и даже долины.
Такова и история науки. Она создается не только гениями или выдающимися творцами науки, но и множеством рядовых деятелей, тех «винтиков», без которых не сможет действовать ни один механизм. Кто важнее?
Бессмысленный вопрос. И те и другие. Создают науку все, кто творчески работает в ней.
Но вот что любопытно. Почти у всех великих открывателей есть предшественники. Задолго до Колумба Америку посетили викинги. Идеи о всемирном тяготении до Ньютона высказывали Гук, Борелли и другие ученые. Подобных примеров множество. Всякое великое открытие готовится как бы исподволь, постепенно. Предшественники подготовляют почву для открытия. Этот процесс напоминает восхождение по холмам и склонам горы к ее вершине. Честь открытия достается тому, кто окончательно формулирует закон или объясняет загадочное явление природы, связывает их со всей системой знания, показывает перспективы дальнейшего применения того нового, что было открыто.
Предшественники были и у Александра Леонидовича Чижевского. Гелиобиология возникла не на пустом месте.
Ее появление подготовили многовековые наблюдения связи живого мира Земли с окружающей этот мир физической обстановкой. Среда и организм — вот тема, волновавшая уже древних и средневековых мыслителей.
Приведем несколько примеров.
В монографии А. Л. Чижевского «Эпидемические катастрофы и периодическая деятельность Солнца» (Москва, 1930) есть такие красноречивые строки:
«Еще в глубокой древности было замечено, что выпадают эпохи, когда ничто не нарушает мирного течения жизни, чему способствует не только человек, но и сама природа. Но бывают времена, когда и мир природы и мир человеческий приходят в волнение: стихийные катастрофы, наводнения или засухи, землетрясения или извержения вулканов, массовые налеты вредных насекомых, повальные болезни среди животных и людей, войны и междоусобицы потрясают целые страны. В такие времена пытливому взору наблюдателя представляется несомненным существование связи между организмом и окружающей его средой. Эта мысль о связи живых организмов и внешней природы проходит красной нитью по всему огромному историческому опыту человечества».
