В пансионате стояла тишина. Герман вызвал лифт — сил топать на шестой этаж не осталось. Он со всей силы ткнул мясистым пальцем в кнопку и пожелал себе удачно доехать.
— Рады видеть, рады видеть! — защебетала Изабелла, открыв дверь номера. — Ну? — она вопросительно вздернула брови.
— Нет, уж! Вы мне сначала выкладывайте информацию, — Герман уселся на свое место за столом. Картина после его ухода не сильно изменилась, только возле груды куриных костей нарисовались эклеры. Он взял себе пирожное и уставился на своих визави.
— История давняя, — медленно произнес Игнат. — Ей столько тысяч лет, что не упомнишь. Есть иной мир. Пустыня. В качестве наказания туда помещен, — он запнулся, — помещена, нет, помещено, — Игнат опять замолчал, подбирая слова.
— Сущность, — встряла Изабелла. — Бесполая гадина.
— Не надо так, — ласково сказал Игнат. — Он не виноват. Оно, в смысле. Мучиться эту сущность определили в пустыню. Его такое предназначение за предательство и другие злодеяния, совершенные в мире людей. Оно мучиться, понятно, не желает и стремиться выбраться сюда, к вам. Тут оно принимает разные обличия. Не угадаешь! Мы с Изабеллой стережем выход в ваш мир. Какое-то время я стерег один. Мне помогали мои собратья. Но однажды ко мне подошла Львица. Мы мгновенно узнали друг друга, и она осталась со мной, охранять портал. К сожалению, сущность может попадать к вам через миражи. Жутко сложная задача! Но когда сущности становится совсем плохо, ее почему-то спасают, оно находит выход. С трудом, изрядно помыкавшись, но находит. Здесь первое время сущности надо набраться сил, поэтому оно пьет кровь — восстановиться после пустыни. Бывает по-разному. Иногда не пьет, понимая, что этим сразу себя выдает. Поэтому старается справиться как-то иначе — чем он тут дольше, тем больше у него сил.
— Граф Дракула оно что ли? — недоверчиво спросил Герман. — Сказки какие-то.
— А кем оно только ни было! — хмыкнул Игнат. — И Дракулой был одно время. Сложность для ваших историков неимоверная. Сущность убивает реального человека, в которого она превратилась. Иногда сначала их тут вообще два близнеца бродит. Но сущности надо своего двойника убить, иначе это быстро обнаружится, так или иначе.
— Кем на сей раз стала ваша сущность? И вы тут зачем? — поинтересовался Герман.
— В том и вопрос! Мы не знаем, вместо кого оно! — воскликнула печально Изабелла, положив руку на плечо Игната. — Мы тут теряем свои способности чуять сущность. Ночами мы превращаемся в тех, кто мы есть — в Львицу и Волка, и сущность тоже теряет человеческий облик. Но пока мы не сумели ее учуять: походи тут у вас зверями. Помню, нас как-то обнаружили и решили, что мы бежали из зоопарка!
— Чуть не засадили в клетку! — подтвердил Игнат. — Судя по всему, на вас-то сущность и напала в кустах, — продолжил он. — И вообще, все указывает на то, что сущность в пансионате или возле него. Поэтому мы и стали общаться с Лидой. Думали это она.
Герман переваривал информацию. Он молча доел эклер, вытер салфеткой рот, сделал глоток вина.
— Вы едите так много, оттого что звери? — спросил он тихо, боясь поверить в происходящее.
— Ну да, — кивнула Изабелла, — аппетит нам следует гасить. Мы можем на человека напасть, когда ходим тут ночами. Это нехорошо.
С последним постулатом Герман не мог не согласиться.
— Как же мне найти убийцу? Вы его не чуете, а у меня нет пока никаких улик. И вообще, — он на минуту задумался, — получается в наш мир в любой момент может заявиться сущность и начать кровь из народа пить? Кстати, я думал, вампиры в шею кусают, а тут какие-то уколы.
— Кровь сущность пьет по-разному. Методы Дракулы устарели, — объяснил Игнат. — Хотя оно и сейчас не брезгует куснуть, если сильно захочется.
— А потом что? Когда напьется и сил наберется? — не отставал Герман.
— Не знаем. Пока всегда удавалось обнаружить сущность и засунуть в портал. Но мы постоянно следим за временем. Сущность не приходит просто так, в любое время. Портал открывается редко. Именно в этот момент она и пробирается, если находит выход в мираже. Пойдемте, — вдруг сказал он, вставая. — Покажем ему часы? Его же оцарапали. Он в опасности, — обратился он к Изабелле. — Видимо, подобрался к сущности совсем близко.
