Торп шагал по золотому с зеленым рисунком ковру, перебирая в памяти события сегодняшнего дня и удивляясь тому, что в душе его смешались восхищение, тревога и неуверенность. Он всегда точно знал, как вести себя с близкими ему женщинами. Но все изменилось с той секунды, когда он, бросившись в воду, схватил сильную руку Джейн. С той поры в душе Торпа поселились неведомые ему доселе чувства. Желание обладать этой женщиной, и до того достаточно сильное, возросло теперь стократно. Он хотел ее, как никого и никогда раньше!
Сегодня вечером он просто не мог оторвать от нее глаз — и когда ее наперебой осыпали поздравлениями гости леди Сомеркоут, и позже, во время концерта в музыкальной гостиной. Как бы он ни старался переключить свое внимание на разговор или фортепианный дуэт в четыре руки, его мысли постоянно возвращались к Джейн, словно их притягивал к ней волшебный магнит. Когда он смотрел на нее, сердце переполнялось волнением; оно то замирало, то бешено билось, и Торп не узнавал сам себя.
Он страстно хотел близости с Джейн, но это было недоступно. Он хотел объясниться с ней, но боялся, что сердце не выдержит и разорвется. Он хотел прикоснуться к ней, но мог лишь стоять поодаль, любуясь ею и страдая…
Продолжая анализировать свои чувства, Торп понял, что перемена наступила раньше: когда он увидел, как Джейн срывает с себя шляпку и бежит в развевающемся на ветру платье к реке. Сначала Торп подумал, что причина тому — Фредди, сказавший Джейн что-то обидное. Он даже испугался, что она сошла с ума от тщетных попыток добиться любви этого бесхарактерного человека.
Но когда Джейн длинной красной стрелой ринулась в холодную синеву реки, Торп рванулся вслед еще до того, как его мозг осознал, что она бросилась спасать ребенка. Торп закрыл глаза и во всех деталях вспомнил, как он бежал, как скользили сапоги по мокрой траве, как он достиг берега и увидел Джейн, отчаянно борющуюся с бурным течением. Вспомнил, как колыхался в воде красный шелк платья и как бережно поддерживала она над волнами головку ребенка.
О том, что произошло дальше, он помнил смутно — в памяти вспыхивали лишь отдельные моменты. И самый яркий из них — тот миг, когда их руки встретились. А ведь он страшно боялся не успеть: Джейн очень быстро относило течением. Каким-то чудом вытащил он ее тогда из реки вместе с прижатым к груди ребенком.
А затем, уже на берегу, она прежде всего позаботилась о спасенном мальчике, ни словом не обвинив его в непростительной глупости. Он никогда не забудет, как Джейн, мокрая с ног до головы, держала на руках мальчика, завернув его в свою шаль, как успокаивала его и качала, словно это был ее собственный сын…
«Вот где разгадка!» — неожиданно подумал он.
О чем чаще всего говорила Джейн? Конечно, о детях! О своих детях, которых она так хотела родить, растить, качать на руках, в которых видела смысл своей жизни…
Когда две леди вышли из гостиной, Торп вежливо отступил назад и поклонился. Джейн держала леди Сомеркоут под руку, они продолжали хохотать и перестали, лишь когда увидели его.
— Я жду вас, Джейн.
Торп и сам понял, как глупо это прозвучало. Что еще он мог тут делать? Разумеется, он ждал Джейн, чтобы идти с ней в оружейную — наводить последний блеск на их виньетку.
Леди Сомеркоут улыбнулась Торпу, отпустила руку Джейн и направилась в библиотеку, где ее тоже дожидался партнер — мистер Улльстри.
Только когда шаги графини затихли в отдалении, Торп предложил Джейн руку. Поразительно, но при этом он опустил глаза! Такого с ним еще не бывало: его переполняло восхищение, смешанное со страхом.
Торп глубоко вздохнул.
«О, Боже! — изумленно подумал он. — Неужто я наконец по-настоящему влюбился?!»
