— Спасибо за предупреждение. — Джейн даже удалось улыбнуться.
Внезапно Торп крепко обнял ее:
— До чего же вы хороши — ну просто нет слов! Особенно когда вот так улыбаетесь. От вашей улыбки все во мне переворачивается…
Он поцеловал ее, и Джейн не стала сопротивляться. Когда-нибудь она встанет перед алтарем, после чего ни один посторонний мужчина не поцелует ее. Никогда. Однажды она поклянется в верности, и ее клятва станет священной. А пока…
Пока Торп снова и снова целовал ее в тщетной надежде вновь воспламенить страсть. Поняв бесплодность своих усилий, он отошел и одним глотком осушил бокал вина. Потом повесил шпаги на место, присел к столу, взял в руки перо и начал писать.
— Итак, вы отказываете мне, — вслух сказал он, продолжая водить пером по бумаге.
— Да, — откликнулась Джейн, словно не замечая, что Торп записывает ее слова. — Я не могу принять ваши условия. И не надо меня искушать. Мой выбор всегда будет в пользу детей, которых я надеюсь когда-нибудь родить.
На следующее утро Джейн взяла у дворецкого плетеную корзиночку с едой, собираясь отправиться с Фредди к горячим источникам.
Сегодня она приказала Вэнджи особенно тщательно причесать ее. После долгих трудов темно-каштановые волосы Джейн были уложены крупными кольцами, спадающими к плечам, а наверху собраны в корону, на которой поместился прелестный маленький капор, расшитый оранжевым муслином по белому шелку. К кромке капора была пришита небольшая вуаль из прозрачных белых кружев, красиво обрамлявшая лицо Джейн. Платье было белое, из мягкого батиста, тоже расшитого оранжевым муслином.
Джейн решила, что к этому наряду лучше всего подойдут перламутровые серьги и ожерелье. На ногах у нее были легкие шелковые оранжевые туфли. В руках, затянутых в шелковые перчатки, она держала шелковый зонтик, подобранный в тон платью и туфлям.
Увидев внизу у лестницы Фредди, Джейн ощутила уверенность в себе и предвкушение счастья. Это чувство переполняло ее еще и от того, как она рассталась вчера с Торпом. Слава Богу, что она все-таки не стала его любовницей — как бы ей самой этого ни хотелось!
Ласково улыбаясь Фредди и изящно поигрывая зонтиком, Джейн сошла с последней ступеньки на шахматный паркет холла.
— Вы сегодня прекрасно выглядите, мистер Уэйнгров, — приветливо сказала она.
Фредди молча склонился к ее руке, легонько поцеловал пальцы, а затем быстро отскочил в сторону.
— Джейн, вы самая изумительная женщина из всех, кого я встречал в жизни! — восторженно воскликнул он. — А сегодня вы особенно очаровательны. Только… О, ради Бога, не сердитесь, но я не смогу поехать с вами… Мне кажется… кажется, что это не вполне, как бы это сказать… прилично.
Джейн изумленно уставилась на него.
— Что вы имеете в виду? Почему вы считаете неприличным поехать со мной? Подождите, не отвечайте! — шепнула она, услышав из соседней гостиной звук приближающихся шагов.
Быстро схватив незадачливого кавалера под руку, Джейн повела его по длинной галерее в большую музыкальную гостиную.
Круглая, с высоким потолком комната была выдержана в светло-желтых и темно-синих тонах. Комбинации и оттенки желтого и синего повторялись повсюду — в узорах выпуклого потолка, в вельветовых, расшитых золотом занавесках на окнах, в геометрических фигурах на круглом большом ковре, прикрывавшем пол.
Сверкающая арфа, клавесин и рояль из полированного розового дерева составляли ансамбль, расположившийся на ковре в центре комнаты. Далее полукругом стояли кресла, покрытые черным лаком и обтянутые синим бархатом в тон занавесям на окнах. Небольшая передняя соединяла музыкальную гостиную с южным крылом здания.
Комната была величава. Пожалуй, даже слишком величава для того, чтобы привести в чувство поклонника, но выбирать не приходилось.
— Итак, с чего это вы решили, что не можете поехать со мной? — вкрадчиво спросила Джейн.
Фредди судорожно запустил руку в свои светлые локоны.
— Джейн, я уверен, что вы меня поймете. Нас связывает прекрасная дружба… даже больше, чем дружба! И у меня поэтому такое чувство, что мои эмоции однажды переполнят меня, и тогда… я боюсь, что… Я не хочу принести вам никакого вреда и не хочу разрушить красоту наших отношений — нашей удивительной, глубокой сверхлюбви! — Фредди наконец посмотрел ей в лицо. — Мы будем наедине целый час, а то и два, — пробормотал он в полной панике. — Рядом с вами мое сердце всегда бьется учащенно, во мне рождается желание еще лучше узнать вас и даже… даже поцеловать, хотя последнее так непросто… Джейн, я боюсь за себя и за вас, если мы останемся на целый день вдвоем!
