В русском переводе: «Вы все молодитесь, в
фуфайке в такое время?» (69). Хороша молодость – в фуфайке! У Гизо: «Он не знает ни Гиппократа, ни Галлена и к тому ж еще кретин – трусливейший из всех кретинов». У Шлегеля: «Он не смыслит ни Гиппократа, ни Галенуса и, кроме того, решительный трус, трус, какого поискать». В подлиннике: «Он не знает ни Гиппократа, ни Галлена, а кроме того, он негодяй, трусливейший из всех негодяев». Из этих выписок видно, что ни в подлиннике, ни у Шлегеля о
кретине нет ни слова и что
только у Гизо употреблено, бог знает почему, это слово; теперь посмотрим, как наш переводчик перевел это слово: «Я думаю, что он не только не медик, да едва ли и
християнин. Он трус, какого только можно представить» (с. 69). Что значит здесь слово
християнин? – ни больше, ни меньше, как
верный перевод слова
cretin!.. Здесь почтенный переводчик, очевидно, справлялся не с Шлегелем и не с оригиналом, а с комментариями… У Гизо: «Вон от меня, ведьма! Вон, мерзавка, плутовка, распутница, скаредница (salope)! Я наворожу тебе! нагадаю тебе!» В русском переводе: «Вон, ведьма, вон, сплетница, потаскушка,
салопница! Я тебя! вон!» – Что значит тут слово
салопница? – Ни больше, ни меньше, как верный перевод французского слова
salope.Довольно об этом… сил больше нет… До сих пор почтенный переводчик только искажал смысл перевода Гизо, вероятно, за неимением под рукою хорошего французского словаря и порядочной французской грамматики; но в пятом действии он исказил мысли и даже действие уже самого Шекспира. Вторая сцена V акта у Шекспира, у Летурнера и у Шлегеля в прозе до входа Квикли; у нашего переводчика она в стихах, смысл которых так же похож на смысл шекспировской прозы, как стихотворная «Тилемахида» на фенелоновского Телемака…{3} или нет, как дюсисовские искажения Шекспировых драм на свои оригиналы…{4}
А каков русский язык в «Виидсорских кумушках»? Вот как начинается первый монолог в пьесе: «Перестаньте (,) сир Гуго, не отговаривайте мне…»
Напрасно почтенный переводчик не отговорил себе покуситься на искажение Шекспира…
Что же касается до верности перевода Гизо, Шлегелю, оригиналу и «комментариям», – то мы думаем, что выписанных нами мест слишком достаточно для доказательства оной верности. Если же мало – то за нами дело не станет – подобных, и еще лучших, заметок у нас сделано столько, что станет на огромную статью…
Впервые – «Московский наблюдатель», 1839, ч. I, № 2, отд. V «Литературная хроника», с. 67–71 (ц. р. 1 марта; вып. в свет 18 марта). Без подписи. Авторство – КСсБ, Список III, с. 653.
Это первый русский перевод комедии Шекспира «Merry wives of Windsor». Имя переводчика точно неизвестно; предполагается, что им мог быть или Н. С. Селивановский (см. наст. т., прим. 6 к заметке «Литературное объяснение…»), или М. И. Воскресенский (см.: «Шекспир и русская культура». М. – Л., «Наука», 1965, с. 282).
Рецензия свидетельствует о серьезном интересе Белинского к вопросам художественного перевода. Сам Белинский много переводил (главным образом с французского) в начале 1830-х годов (перечень переводов Белинского см.: Белинский, АН СССР, т. XIII, с. 283–287). Свои взгляды на систему художественного перевода Белинский подробно изложил в ряде статей и рецензий (см., например, в наст. т. рецензию «Гамлет, принц датский…»).
