Однако залпы орудий не могли остановить несущуюся на нас толпу. Подбадривая себя выкриками и потрясая над головой оружием, турки все ближе подходили к стене.
Вот тогда и заговорили оба «гочкисса».
Дробный перестук пулеметов тут же заглушил все остальные звуки. Первые ряды бегущих к частоколу турок повалились, словно по ним снова прошлись шрапнелью. Длинные очереди косили врагов ничуть не хуже свинцовых шариков. Не прошло и пары минут, как земля перед частоколом покрылась трупами.
Турки уже готовы были обратиться в бегство, когда среди них выросла фигура практически голого человека. Он взмахнул мечом, разрубая надвое попытавшегося убежать воина. Вскинул окровавленное оружие над головой. Что-то прокричал. И первым устремился к стенам. Что самое удивительное, люди шли за ним. Прямо на пулеметы. Видимо, смерть от руки такого чудовища казалась им намного страшней смерти от пули.
Казаки за «гочкиссами» сосредоточили огонь на полуголом. Однако тот оказался словно заговоренным. Рядом с ним падали курды и редифы, безуспешно пытающиеся закрываться своими щитами. Но сам он, хотя и представлял собой идеальную мишень, не получил ни единой царапины.
Полуголый первым подбежал к частоколу, на минуту скрывшись из виду. Длинная рука легко достала до заостренного верха бревен. Он подтянулся — и вот уже его могучая фигура перевалила через частокол.
Туркам пришлось слегка повозиться с лестницами, чтобы перебраться вслед за ним.
Теперь я смотрел без бинокля. Надобность в нем отпала. Я видел, как ринулся через двор высоченный полуголый турок. Двумя быстрым взмахами он раскидал казаков, оказавшихся на его пути. Те повалились на землю, обильно поливая ее кровью. Он бежал дальше, казалось, совершенно без цели. Лишь бы найти себе врага и как можно скорее покончить с ним.
Так было, пока на его пути не встал есаул Булатов.
Он легко уклонился от широкого замаха полуголого турка. Нырнул под его меч. И сделал быстрый выпад, целя тому под мышку. Шашка рассекла плоть врага. По груди его обильно потекла кровь. Булатов прокрутился на месте, будто волчок, и ударил снова. Теперь уже по ребрам. Казалось, в последнее мгновение его противник успел подставить левую руку. Тяжелый клинок шашки легко отсек ее. Как будто и не было у полуголого руки ниже локтя. Однако тот не обратил на новое ранение совершенно никакого внимания. Как будто потеря руки его ничуть не взволновала. Он обрушил на Булатова удар своего меча.
Есаул с трудом сумел парировать его. Но сила удара оказалась такова, что он покачнулся. Было видно, что удержаться на ногах стоит ему немалых усилий. Новый удар не замедлил последовать. Теперь уже Булатов нырнул в сторону, опасаясь принимать вражий клинок на свой. Он отпрыгнул назад. И тут же сам обрушился на противника целым градом быстрых ударов. Колющих и рубящих. Видимо, противник его не привык отражать натиск. Скорее уж сам нападал. И потому в обороне оказался не слишком умел. Несколько раз шашка Булатова окрасилась кровью. Глубокие раны украсили полуголый торс. Из них обильно потекла кровь, пачкая ноги турка и превращая сухую землю под ними в буроватую грязь. Он повалился прямо на руки подбежавшим товарищам.
Однако отпускать их живыми никто не собирался. Двое пулеметчиков с «льюисами» открыли огонь по отступающим туркам. Сверху по ним палили из «гочкиссов». Казаки добавляли из карабинов. Турки оказались в смертельной ловушке. И даже не будь у них на руках такой жуткой ноши, как израненный полуголый гигант, вряд ли им удалось бы из нее выбраться.
Вот только этого самого полуголого я как раз и недооценил. Оказавшись у самого частокола, он снова вскарабкался на него. И пускай это у него получилось не так легко и ловко, как в прошлый раз, однако он все равно оказался по ту сторону. А вот остальным проделать нечто подобное не удалось. Все они полегли под огнем казаков.
Оставшиеся с другой стороны частокола турки отступили в город. По ним на прощание дали залп шрапнелью наши орудия. Ливень свинцовых шариков оставил широкие просеки в толпе отступающих врагов. Это едва не обратило их в бегство. А самым жутким оказался тот факт, что панику снова остановил полуголый гигант. Он командовал, лежа на руках своих товарищей. Однако, несмотря на чудовищные раны и слабость, его продолжали слушаться.
