Я тогда работала с утра до вечера - репетиции, концерты, кого-то подтанцовывала, деньги нужны были. Мы тогда с подругой даже в Голицыно-2 ездили подтанцовывать на дискотеках для детей военных - 15 рублей на двоих за два выходных, у черта на куличиках. Поэтому когда мы только начали общаться с Витей, мне показалось, что с ним так уютно, тепло и что вот именно это - мое..."
Уйдя к Сенчуковой, Рыбин в течение пяти лет не оформлял развода со своей бывшей женой. Почему? Вот как он отвечает на этот вопрос: "Я не разводился с женой из-за дочери. Хотел, чтобы она пошла в хорошую школу там изучают китайский, английский, дают соответствующее воспитание. Но принимают туда только при наличии папы и мамы. Я всегда хотел, чтобы дочь получила хорошее образование. Ни в коем случае в музыку не пошла. Шоу-бизнес ведь достаточно грязный..."
В 1991 году Рыбин уговорил Наташу бросить карьеру танцовщицы и переквалифицироваться в певицы: "Понял - чтобы у меня не было четвертого варианта в женитьбе, мы с Наташей должны как можно больше вместе находиться. И она стала ездить со мной на гастроли. А чего просто так ездить. Я ей и сказал: "Давай учиться петь". Как выяснилось, петь она умеет. Три месяца позанимались - дыхание ставила..."
В том же году вышел в свет первый ее сольный альбом с незатейливым названием "Наталья Сенчукова". Как гласит легенда, на семейном совете было решено нигде его не выпускать - Виктор сам разнес его по прилавкам ларьков и поставил продавать рядом с "Дюной". Два года спустя вышел еще один альбом Сенчуковой - "Ты не Дон-Жуан", в котором Наталья вновь предстала в эдаком женском варианте "Дюны": рваные штаны, рубашка "в огурцах". Однако успеха этот альбом не имел. Вот тогда и было решено завязать с экспериментами, в результате чего Наталья Сенчукова стала такой, какой мы знаем ее и поныне, - милой лирической певицей, которая поет пусть незатейливо, но искренне и с душой.
1994 года едва не стал последним в жизни не только звездной четы Рыбин - Сенчукова, но и всей "Дюны". Что же произошло?
Поздно вечером 10 января группа в полном составе возвращалась на "Икарусе" с гастролей из Костромы. До Москвы оставалось совсем немного, и, кажется, ничто не предвещало беды. Однако в тот момент, когда автобус въехал на мост, висевший над железнодорожным полотном, водитель внезапно заснул за рулем. Машину стало мотать из стороны в сторону, и в это время впереди ярко вспыхнули фары приближавшегося на полной скорости большегрузного "МАЗа". Далее послушаем рассказ свидетеля происшествия - Н. Сенчуковой: "Разглядев приближающуюся громадину, все дико заорали. Крик разбудил шофера. Быстро сообразив, в чем дело, он резко ударил по тормозам. Что-то взвизгнуло, машина дернулась и, резко завернув, поползла к краю моста. Мягко говоря, мы закрыли глаза и стали прощаться с жизнью. "Икарус" врезался в ограду моста, выбив одно звено. Все застыли как камни. Мгновение ожидания - свалимся или нет - было ужасным. Далеко внизу блестели рельсы, на которых мы могли запросто распластаться вперемешку с обломками железа. Но от резкого торможения у автобуса отлетело колесо, и в самый последний момент он застрял на "краю пропасти". Не успели мы осознать, что из молодых, здоровых людей чудом не стали "мокрым местом", как от сильного удара нас стало бросать из стороны в сторону. В первые секунды мы толком ничего не могли разобрать, только поняли, что случилось что-то страшное. Это "МАЗ", не успевший затормозить, со всего размаха врезался в автобус. Я с ужасом обнаружила, что вся в крови. Но поначалу боли не чувствовала. Только позже выяснилось, что у меня порезана нога и разбит нос.
Мы начали выбивать стекла, которые еще уцелели, и вылезать из окон. Люди падали на обледеневший асфальт. А Леня Толстый, директор "Дюны", вообще вылетел в лобовое окно и оказался метрах в 15 от автобуса. "МАЗ", по нашим расчетам, в любой момент мог взорваться. Народ разбегался в разные стороны, подальше от места происшествия. Некоторым это стоило просто невероятных усилий - ведь несколько человек поломали кто руку, кто ногу.
