— Нет, не бесполезный, — тихо пробормотал Виктор. И спросил: — А где этот шофер?
— Здесь, в одном из кабинетов. Так как вы говорили мне, что хотели бы его повидать и, больше того, через два часа после свидания с шофером вы собирались нам вручить похищенные боны, то я его задержал.
— С момента, как он здесь появился, он с кем-нибудь говорил?
— Ни с кем, кроме господина Валиду.
— Как его зовут?
— Николя. Это мелкий собственник. У него только эта машина. Он на ней и приехал. Она во дворе.
Виктор задумался. Начальник смотрел на него с таким интересом, как будто от поведения Виктора зависела судьба всего дела.
Наконец господин Готье не выдержал:
— Ну, что же, Виктор? Как ваше обещание? Вы нам что-нибудь скажете? Вы уверены в себе?
— Настолько, насколько можно быть уверенным в безупречной логике размышлений.
— Значит, дело всего лишь в цепи рассуждений и размышлений… В логических построениях…
— В полицейском деле, шеф, все зависит от правильного заключения… Если не от случая.
— Хватит рассуждать, Виктор. Объяснитесь!
И он объяснил.
— Мы следили за бонами, как они переходили из рук в руки, от Страсбурга до Бикока, то есть до того момента, когда д'Отрей положил их в карман. Как д'Отрей провел эту ночь, оставим в стороне. Впрочем, и об этом я позже выскажу свои соображения. Во всяком случае, утром в пятницу он явился к своей любовнице с богатой добычей. Чемоданы были наготове, и беглецы отправились на Северный вокзал. Сначала они как будто ожидали поезд, но вдруг, по неясным причинам, изменили свои намерения и отказались от отъезда. Это было в двадцать пять минут шестого. Д'Отрей отправил свою любовницу на вокзал Сен-Лазар в шесть часов вечера. В этот момент он узнал из вечерней газеты, которую только что купил, что его подозревают и что полиция его разыскивает. Конечно, его подстерегают на станции Гарт… Поедет ли он туда с бонами? Разумеется, нет. Ни в коем случае! В этом нет никакого сомнения. Значит, между двадцатью пятью минутами шестого и шестью часами он где-то надежно упрятал свою добычу.
— Но автомобиль нигде не останавливался.
— Да. Вот почему я выбрал одно из двух: либо он сговорился с шофером и передал ему пакет…
— Невозможно!
— Либо он оставил пакет в машине.
— Еще менее возможно!
— Почему?
— Но следующий пассажир взял бы пакет себе! Миллион не оставляют на сиденье такси.
— Нет, конечно. Но его можно спрятать там.
Комиссар Молеон расхохотался.
Но господин Готье нахмурился.
— Как спрятать? — удивился он.
— Отрывают сантиметров десять от бордюра, в отверстие под обшивку засовывают боны, опять прикрепляют бордюр, и дело сделано!
— Но на это нужно время.
— Вот именно, шеф. В этом-то и заключается причина, в силу которой д'Отрей заставил шофера сделать то, что вы назвали бесполезным крюком. И барон вернулся в Гарт абсолютно спокойный за свою добычу, зная, что в любой момент он розыщет по номеру того же таксиста и возьмет обратно ценности, которые спрятал.
— Тем не менее его подозревали.
— Да, но он был уверен, что боны мы не найдем. А подозрения останутся подозрениями… Однако он в этом просчитался.
— Как это?
— А очень просто. Ведь автомобиль сейчас во дворе префектуры?
Молеон пожал плечами. Начальник позвонил и потребовал, чтобы к нему привели шофера.
Через пару минут шофер вошел в кабинет.
— Покажите нам вашу машину, — попросил Готье.
Все находившиеся в кабинете спустились во двор префектуры, где стояла машина. Это был старый автомобиль, должно быть участвовавший еще в битве на Марне, когда все такси Парижа были мобилизованы для быстрой переброски французских войск и закрытия прорыва.
— Надо ехать? — осведомился шофер.
— Нет, друг мой, не беспокойтесь.
Виктор открыл дверцу и внимательно осмотрел левую сторону кабины, потом правую.
Над правым бортом, вдоль кожаного бордюра, обшивка слегка вздулась и была наскоро прикреплена нитками.
Виктор вынул перочинный нож, обрезал нитки и, запустив пальцы под обшивку, пробормотал:
— Здесь что-то есть!..
Он извлек из тайника кусочек картона… и сразу же издал крик ярости!
Это была визитная карточка Арсена Люпена с надписью:
«Примите мои извинения и заверения в лучших чувствах».
