Виктор Цой - страница 18

Павел Крусанов: «Где-то с августа 1981-го Цой, одолжив у меня бонги, цилиндры которых были покрыты ярким малахитовым пластиком, вместе с Рыбой и Валинским усердно репетировал акустическую программу. “КИНО” в ту пору еще не родилось — группа называлась “Гарин и Гиперболоиды”. Носитель редкого мелодического дара, Цой, разумеется, царил здесь безраздельно. Секрет заключался в эксклюзивной формуле вокала. Цой вел основную партию, а Рыба с Валинским заворачивали этот добротный продукт в такую, что ли, неподражаемо звучащую обертку. У Валинского был чистый, сильный, красивый голос, кроме того, он довольно долго и вполне профессионально пел в хоре — таким голосовым раскладкам, какие он расписывал для “Гарина…”, позавидовали бы даже Саймон и Гарфункель. Цоевский “Бездельник” (“Гуляю, я один гуляю…”), под две гитары и перкуссию, грамотно разложенный на три голоса, был бесподобен. Возможно, это вообще была его, Цоя, непревзойденная вершина. Я не шучу — тот, кто слышал “Гарина…” тогда вживую, скажет вам то же самое (тропилловская запись альбома “45”, составленного из песен той поры, делалась, увы, уже без Валинского, пусть и с участием практически всего “Аквариума”)»[67].

Конечно же, ни о какой концертной деятельности ребята пока мечтать не могли, всё музицирование сводилось к исполнению песен в компании знакомых и друзей.

Помимо сочинения музыки, компания отдыхала, оттягивалась всеми возможными способами. Например, Олег Валинский вспоминал, что на ура шла игра в бывшую тогда популярной «Монополию», в которую все готовы были играть днями, а Игорь Покровский рассказывал, что любимым времяпрепровождением компании было ничегонеделание. Ребята покупали себе пару нарезных батонов, горчицу, копченой сардинеллы и трехлитровую банку томатного сока, намазывали куски батона горчицей и жевали их вместе с рыбой, запивая соком, после чего валялись на диване, слушая западную музыку. А Цой постоянно что-то рисовал. Сначала это были просто рисунки в тетрадках, потом Виктор наловчился рисовать плакаты, которые продавал на толчке по пятерке за штуку. У родителей Виктора сохранилось много его работ, в том числе и несколько нарисованных им плакатов с рок-звездами того времени.

Шло время, и однажды на дне рождения Игоря Покровского, Пиночета (подругой версии, Алексея Рыбина, поскольку дни рождения Игоря и Алексея практически совпадают), появился Борис Гребенщиков, и, как рассказывал потом он сам, самым существенным событием мероприятия стало то, что глубокой ночью Цой вместе с Рыбиным стали петь свои песни.

Уехал же Гребенщиков оттуда с мыслью о том, что нужно немедленно поднимать Тропилло, и пока вот это чудо функционирует, его записывать.

Борис Гребенщиков: «Тогда как танком прокатило, я и подумать не мог, что такой величины автор вырос в Купчине и доселе никому не известен. На следующий день стал звонить друзьям-звукорежиссерам, уговаривая их немедленно записать песни Цоя, пока ребятам еще хочется играть. Я очень счастлив, что оказался в нужном месте в нужное время»[68].

Тем временем к началу 1980-х годов в СССР сформировалось полноценное рок-движение, которое власть даже поддерживала, не желая провоцировать протестную стихию. Так, по государственной инициативе в 1981 году был открыт ставший настоящей легендой первый в Союзе Ленинградский рок-клуб.

Разумеется, Цой, Рыбин и Валинский решили вступить в рок-клуб, членство в котором давало хоть какие-то возможности более или менее официально выступать перед публикой, и 26 сентября 1981 года подали заявку на вступление.

Отрепетировав всю программу еще раз, группа довольно успешно показала себя перед приемной комиссией совета Ленинградского клуба любителей рок-музыки и, ответив на ряд идеологических и других вопросов, 30 января 1982 года была в него принята.

Дмитрий Защеринский: «Рок-клуб того времени представлял собой крайне удивительное творческое сообщество. Такого института ни в каком другом городе не было. Для меня он стал целым миром, в который я погрузился, после посещения первого концерта… Достаточно регулярно проходили концерты в самом рок-клубе, по адресу Рубинштейна, 13 — раз в месяц или два. Потом раз в год рок-клуб устраивал рок-фестивали… Так как у рок-клуба было много поклонников и они были плохо организованы, в недрах организации родилась идея упорядочить фанатов (тогда такого слова не было) и был создан клуб “Фонограф” при Ленинградском дворце молодежи, который тоже представлял в то время культовое место. Клуб “Фонограф” проводил лекции по воскресеньям, на которых приглашались участники групп, слушались фонограммы (клипов тогда не было). Вел эти лекции, как правило, президент рок-клуба Николай Михайлов. Так же, что не маловажно, “Фонограф” распространял информацию о концертах, иногда помогал с билетами на концерты. Надо заметить, что практически всегда на все концерты в зал набивалось в 2–3 раза больше народа, чем было кресел. Просачивались под любым предлогом. По спискам от артистов, администраторов, обманывая билетерш и охрану, переодеваясь бригадами “Скорой помощи” и просто приходя в здание за несколько часов до начала концерта и прячась по разным углам… С этим боролись, но сделать ничего не могли. Опытные тусовщики вообще считали “моветоном” ходить по билетам… Музыканты практически не зарабатывали денег, а билеты так же практически ничего не стоили… Позже, когда за популярностью пришел кассовый успех, многое потерялось… Но тогда, в начале восьмидесятых, этого еще не было…»