Виктор Цой. Литературно-художественный сборник - страница 2

Мы постарались отобрать наиболее интересные воспоминания, наиболее содержательные интервью и комментарии дающие возможность читателям более объективно и в более полном объеме познакомиться с моментами творческой и личной биографии Виктора. В книгу входит множество ранее не издававшихся материалов: в первую очередь, это рассказ «Романс», написанный Витей в феврале 1987 года в знаменитой котельной «Камчатка». Публикуем мы и тексты песен, известных прежде лишь тем, кто ходил на квартирные концерты группы ГАРИН И ГИПЕРБОЛОИДЫ в 1980 — 81 годах. Все тексты мы решили расположить в алфавитном порядке, что, как нам кажется, облегчит читателю поиск интересующих его в данный момент строчек.

Публикуется повесть Марианны Цой «Точка отсчета», приоткрывающая завесу «закулисной» жизни Виктора, его бытовых проблем и трудностей, которые могли сломить многих, окажись они в таких же ситуациях. Витя — человек, сделавший себя сам, «self-made man», сейчас можно говорить о том, что кто-то ему помогал, кто-то его вытащил, но мы вас уверяем, что, не окажись рядом, например, Бориса Гребенщикова, который, действительно, очень помог Виктору в свое время, все равно Витя стал бы тем, кем стал, мы-то это знаем очень хорошо. Он мог это сделать и сделал.

Повесть А.Рыбина «Кино с самого начала» публикуется с незначительными сокращениями — мы пожертвовали философией в пользу информативности, и это не страшно, поскольку «Кино с самого начала» выходила отдельным изданием, и тот, кого интересует полный вариант книги, может его найти. Здесь же оставлено лишь то, что касается непосредственно Вити.

И главное — мы стремились не придавать книге похоронный оттенок, ибо все мы смертны, а жизнь для нас с вами все-таки продолжается, и ей надо радоваться — каждому ее дню и часу. Витя Цой очень хорошо умел это делать, и если бы он был угрюмым занудой, вряд ли его творчество было бы таким звездно (не зря он так часто смотрел в своих песнях на звезды) сверкающим.

Спасибо всем вам, кто помнит и любит Виктора.

Стремительный взлет популярности Виктора вроде бы заставляет меня начать с конца — с того времени, когда имя его стало известно очень многим. Черные дни августа 1990 года, трагедия, разыгравшаяся в Тукумсе под Ригой, нескончаемый поток писем и звонков — все это подвигло меня взяться за перо и вновь вспоминать спряжение глаголов и заковыристый синтаксис русского языка. Однако наша с Витей совместная жизнь требует диаметрально противоположной точки отсчета во времени и пространстве, когда о нем не знал никто или почти никто.

Поэтому начинаю с марта 1982 года, когда мы, собственно, и познакомились. Теперь сама по себе тема эта, затасканная бесконечными интервью, которые приходилось давать после гибели Вити, стала приобретать какое-то особое значение. Всем хотелось бы увидеть в молодом Цое черты, определившие и его популярность, и даже случившуюся трагедию. Однако начало его музыкальной карьеры, если отбросить излишнюю мнительность, присущую его бесчисленным почитателям, не имело никаких роковых предзнаменований. И хотя звезда его уже горела, разглядеть ее тогда могли очень немногие.

…В тот день мне пришлось отправиться на вечеринку к друзьям, с которыми давно не виделась. Собственно, был день рождения. Ситуация была такая. У меня был один знакомый, с которым у нас совпадают дни рождения. Он в тот год очень активно себя повел и хотел справить день рождения совместно. Я же этого не хотела, поскольку уже была, можно сказать, солидной дамой, работала в цирке заведующей цехами постановочной части и мне светило место замзавпоста. И вообще мне уже было неинтересно. Я справила день рождения так, как считала нужным дома, но он меня очень звал. Я ему сказала: «Саня, я, конечно, приду к тебе на день рождения, но только ты, пожалуйста, не афишируй, что оно еще и мое, потому что какого-то активного участия я принимать не хочу».

Дойдя по бумажке с адресом до какой-то жуткой коммуналки в центре, я увидела там своих старых знакомых, которых давно не встречала, и мне сказали, что будут еще Рыба с Цоем. Рыба — это Леша Рыбин, которого, как и Витю, я тогда не знала. «Кто такие?» — думаю. Но меня это тогда совершенно не взволновало.