Викинги. Быт, религия, культура - страница 71
В мифах Тор фигурирует как победитель великанов, огромный, могучий воин, который сокрушает гигантов одного за другим ударами своего молота; он пытается бороться с гигантским Мировым Змеем, которого вытащил на удочке из океана (рис. 82). В скандинавской мифологии чудовищные волки, змеи и драконы были символами зла и хаоса; их нападения угрожали упорядоченному миру богов и людей, и в конце концов им суждено его уничтожить. Поэтому любого бога или героя-человека, который убивал или связывал чудовище, считали могущественным защитником человечества; его подвиги имели религиозное значение и были достойным предметом для поэзии или изобразительного искусства. Тор, который превосходил всех остальных как неутомимый истребитель великанов, был богом, могущество которого больше всего охраняло людей от сил зла.
Характер Одина (рис. 83) был гораздо более сложным, и различные его аспекты отражаются во множестве имен и эпитетов, — более 150! — которыми награждают его скандинавские поэты. Его главное имя — Один или Водан — помогает понять суть его природы: оно связано с прилагательным, означающим «бешеный, сумасшедший». Точно так же Адам Бременский, писавший о шведском язычестве примерно в 1070 году, кратко замечал: «Wodan, id est Furor» [Водан, то есть Ярость]. Мифы и легенды говорят нам, что он был одарен тремя видами безумия — безумием воина в битве, безумием погруженного в экстаз провидца и безумием поэта.
Как бог войны, Один владел копьем; его сопровождали пожиратели падали — вороны, волки и орлы. Он получал удовольствие, сея раздоры, и под его влиянием люди забывали самые святые узы родства и свойства и начинали убивать друг друга. Некоторые знатные герои были его любимцами: он открывал им секреты стратегии и давал волшебное оружие. Другим воинам, берсеркам, он внушал такое безумие, что они сражались как дикие звери и, несмотря на свою наготу, уберегались от ран. Один повергал своих врагов в панику или нечто вроде паралича, который назвали «оковы боя»; видимо, поэтому одним из символов Одина был узел в виде тройного треугольника (рис. 89). Однако милость бога войны была ненадежной: рано или поздно он покидал своего почитателя, посылая его на смерть. Поэтому Один был еще и богом смерти — во всяком случае, насильственной; его посланницами были валькирии, «выбирающие мертвых», которые одним даровали победу, а других призывали с поля боя в мир иной. Говорили, что убитые посвящены Одину и что после смерти они попадают в Валгаллу, «чертог убитых», о котором будет подробнее рассказано ниже. Отношение к такой судьбе было двойственным: большинство поэтов называют такую смерть славной, но некоторые скорбят о том, что бог награждает своих почитателей смертью.
Один также был богом мудрости, прежде всего оккультной мудрости провидцев и колдунов; он превосходно владел рунической магией и всевозможными заклинаниями. Он мог вызывать умерших из могил, возвращать к жизни тех, кто висел на виселице, и заставлять их прорицать будущее.
Его конь Слейпнир (часто говорили, что у него восемь ног!) мог везти человека по воздуху или переправлять вниз, в загробный мир. Один мог менять свой облик; дух его бродил по миру в виде птицы или зверя, в то время как тело оставалось на месте, как будто он заснул или умер. Его магическая мудрость была завоевана ценой множества страданий — согласно одному преданию, он потерял глаз; согласно другому, провисел в течение 9 дней на дереве в качестве человеческой жертвы, «посвященный Одину, в жертву себе же». Из таких мифов очевидно, что Один был покровителем и божественным первообразом провидца и мага, прежде всего такого, который (как шаманы арктических областей Европы и Азии в наше время) должен был проходить ужасные инициации и общаться с иными мирами путем экстаза и медиумического транса.
В скандинавской мифологии поэзия изображается в весьма конкретной форме — как священный мед. Первоначально его варили все боги, но потом он попал в руки карликов и гигантов, и именно Один вырвал его из их рук и вернул богам и людям. Кажется странным, что это воззрение на поэтическое вдохновение как на некое мистическое опьянение пришло к нам от скандинавских скальдов — ведь в их поэзии нет совершенно ничего экстатического. Возможно, миф этот очень древний и первоначально относился к религиозным песнопениям, и в этом случае он также отражает роль Одина как хозяина тайных искусств. Как бы то ни было, среди скандинавских поэтов миф о меде поэзии пользовался огромной популярностью и, соответственно, почитание Одина заставляло скальдов восхвалять его за счет других богов.
