Человек в коричневом костюме не верил своим ушам: это же был слово в слово его разговор с коллегой в темно-синем пиджаке и серых брюках! Потрясение его было столь велико, что он даже качнулся и чуть было не упал, но вовремя схватился за какую-то ветку, которая громко зашумела.
– Что это?!.. Ты слышал этот шум?.. – проговорил первый человек.
– Я вхожу в доколумбову эпоху! – проговорил в этот момент второй человек. – Итак, полное и окончательное освобождение от родственников?.. —переспросил его первый, точно бы желая еще раз удостовериться, что он правильно понял квинтэссенцию настроений своего собеседника.
– Да, верно. И еще я хочу сказать тебе: я сбежал оттуда, где только черный мрак, и гарь, и пепел, и унылые серые скалы возвышаются над мрачным и суровым морем, скалы, о которые разбиваются огромные несущие смерть морские валы. Какой смысл мне быть там, где уныло и страшно, где грустно? Я хочу быть среди нормальных, веселых людей. Любая положительная подробность меня очень интересует. Еще мне очень интересно, насколько должна распространяться степень моего оптимизма или пессимизма.
– А вот у меня все как раз наоборот. Меня очень интересует распад, энтропия, развал. Я обожаю смотреть жизненные катастрофы. Человека вообще необычайно интересуют всевозможные жизненные катастрофы. Я обожаю взирать на это. В этом таится огромное удовольствие. Кстати, я хотел тебя спросить...
– Да, пожалуйста... – проговорил первый человек.
Второй человек продолжил:
– Я хотел тебя спросить: что ты имел ввиду, когда сказал, что сбежал оттуда, где только черный мрак, и гарь, и пепел, и унылые серые скалы возвышаются над мрачным и суровым морем, скалы, о которые разбиваются огромные несущие смерть морские валы? Ты еще спросил: какой смысл мне быть там, где уныло и страшно, где грустно?
– О у тебя отличная память! Ты прямо-таки цитируешь меня!.. – поразился первый человек.
– Да, это точно: память у меня очень хорошая – школьное приобретение... Я имею в виду, что натренировал ее, пока учился в школе... Так ты не ответил: что ты имел в виду?.. – последнюю фразу второй человек проговорил после некоторой, впрочем, весьма небольшой, паузы.
– Как это что?!.. Я говорил про свое будущее!.. – ответил первый человек. – Я рассказывал тебе про то, что существует в моем будущем. И именно от этого будущего мне и захотелось убежать!.. Между прочим, я тоже хотел тебя спросить: когда ты говорил, что ты обожаешь смотреть на жизненные катастрофы, что именно ты имел в виду? Про какие катастрофы ты говорил? Приведи хоть один пример...
– Пример... – на мгновение второй человек задумался. Но потом точно бы неожиданно вспомнив, проговорил:
– Что ж, пожалуй вот тебе и пример – известный певец, молниеносный взлет, потом ушел в тень (другие появились), забыт, медицинское обследование обнаруживает у него рак, мучительное и небыстрое умирание, смерть... Чем не жизненная катастрофа?..
– Да уж... Действительно...
Потом он добавил:
– Да, действительно, жить стало чрезвычайно тяжело, кругом одни жизненные катастрофы... Можно сказать, эра пессимизма настала... Я считаю, что я тоже должен порассказать тебе про много таких случаев, которые меня окружают...
– Ты сказал, эра пессимизма настала?
– Да, я полагаю, что кругом слишком много информации... Все дело в информации, ее слишком много, за ней невозможно следить, она слишком тороплива и многообразна. Одна сменяет другую, другая – третью, смысла во всем этом я как-то не улавливаю. Было бы ее мало, была бы она ограничена – ее можно было бы помусолить и так, и эдак, обдумать, обмозговать, посмотреть какие-нибудь особенные моменты... Но такой вал! Нет, с таким валом справиться просто невозможно. И главное, по-моему, тут что-то происходит еще и с самой информацией. Она какая-то слишком уж однодневная, несерьезная, испекаемая, как пирожки... Нет, разница в информациях есть. Есть разница в тех информациях, что были раньше и тех, что есть сейчас. Это как одежды, одни из которых сшиты в расчете на то, что их будут без сниму носить несколько лет подряд, а другие – в расчете на то, что их оденут только один единственный раз. Да, дело именно в этом: на меня каждый день сваливается куча пестрых и блестящих одежек, каждая из которых рассчитана только на то, что ее оденут один единственный раз. И тот, кто ее шил, думал лишь о том, чтобы привлечь мое внимание – я должен выбрать из вороха пестрых однодневок именно эту пеструю однодневку.
