Видение суда - страница 7

---

Перейти на стр. ОК

---

На том и этом свете; благонравный

Адам — родоначальник наших мод,

А скромный фиговый листочек Евы

Прообраз юбки, как согласны все вы!

LXVII

Дух, обратясь ко всем, сказал: «Друзья!

На небесах у них холодновато

И ветрено. Боюсь простуды я!

Скорее к делу! Почему, ребята,

Вы собрались? Скажите не тая!

Не выбирать ли в небо депутата?

Так вот: пред вами я — чистейший бритт,

Апостол Петр вам это подтвердит!»

LXVIII

«Сэр! — возразил архангел. — Это бренно!

Дела мирские чужды нам сейчас:

Задача наша более почтенна:

Мы судим короля на этот раз!»

«А! — молвил Джек. — Так эти джентльмены

Крылатые, что окружают вас,

Чай, ангелы?! А я и не заметил!

А тот старик? Уж не Георг ли Третий?»

LXIX

«Да! — Михаил ответил. — Это он!

Его судьбу решат его деянья.

На небе с незапамятных времен

И самый жалкий нищий в состоянье

Судить великих!» — «Неплохой закон! —

Заметил Джек. — Но я без предписанья

И там, под солнцем смертных находясь,

Все говорил, что думал, не таясь!»

LXX

«Так повтори над солнцем речи эти,

Грехи Георга назови при всех!» —

Сказал архангел. «Полно! — дух заметил. —

Теперь его губить уж просто грех:

В парламенте, когда он жил на свете,

Его не раз я поднимал на смех,

Что поминать былые недостатки:

Ведь он — король, с него и взятки гладки!

LXXI

Он, правда, был жесток и глуповат,

Католиков казня миролюбивых,

Но Бьют-наперсник в этом виноват

И Грэфтон[36] — автор книг благочестивых.

Они уже давно в котлах кипят

В аду, во власти дьяволов ретивых,

А короля бы можно и простить, —

Пускай в раю он будет, так и быть!»

LXXII

«Ты стал, Джек Уилкс, на склоне лет пигмеем! —

Насмешливо заметил Сатана. —

Привычка быть придворным и лакеем

Тебе, однако, больше не нужна:

Глупцом ли был Георг или злодеем —

Он больше не король: одна цена

Всем грешникам! Не подличай! Не надо!

Теперь он только твой сосед по аду!

LXXIII

Я видел — ты уж вертишься и там,

Прислуживая дьяволам сердитым,

Когда они, рыча по пустякам,

На сале лорда Фокса[37] жарят Питта,[38]

Его ученика! Ты знаешь сам:

Он был министр ретивый, даровитый,

Одних проектов уйму написал:

Ему я глотку ими затыкал!»

LXXIV

«Где Юниус?[39]» — раздался чей-то крик.

И все заволновались, всполошились,

И шум такой неистовый возник,

Что даже духи высшие смутились:

Напор теней был яростен и дик,

И все они толкались и теснились,

Как газы в пузыре иль в животе…

(Жаль, образ не на должной высоте!)

LXXV

И вот явился дух седой и хмурый,

Не призрак, а своей же тени тень.

То хохотал он дико, то, понурый,

Он был печален, как осенний день,

То вырастал он грозною фигурой,

То становился низеньким, как пень,

Его черты менялись непрестанно,

А это было уж и вовсе странно.

LXXVI

Сам Дьявол озадачен был: и он

Узнать сего пришельца затруднялся:

Как непонятный бред, как дикий сон,

Тревожный дух зловеще искажался,

Иным он страшен был, иным — смешон,

Иным он даже призраком казался

Отца, иль брата, иль отца жены,

Иль дяди с материнской стороны.

LXXVII

То рыцарем он мнился, то актером,

То пастором, то графом, то судьей,

Оратором, набобом, акушером,

Ну, словом, от профессии любой

В нем было что-то, он тревожным взором

Являл изменчивость судьбы людской,

Фантасмагорию довольно странную,

О коей фантазировать не стану я.

LXXVIII

Его не успевали и назвать,

Как он уже совсем другим являлся,

Пожалуй, даже собственная мать,

Когда он так мгновенно изменялся,

Его бы не успела опознать;

Француз, который выяснить пытался

Железной Маски тайну,[40] — даже тот

Здесь всем догадкам потерял бы счет.

LXXIX

Порой, как Цербер, он являл собою

«Трех джентльменов сразу» — это стиль

Творений миссис Малапроп,[41] — порою,

Как факел, виден был он на сто миль,

Порой неясной расплывался мглою,

Как в лондонском тумане дальний шпиль,

И Барком[42] он, и Туком[43] притворялся,

И многим сэром Фрэнсисом[44] казался.

LXXX

Гипотезу имею я одну,

Но помолчу о ней из спасенья,

Что пэры мне вменят ее в вину

Как дерзкое и вредное сужденье, —

Но все-таки я на ухо шепну

Тебе, читатель, это подозренье:

Сей Юниус — НИКТО, — все дело в том, —

Без рук писать умеющий фантом!

LXXXI

Мне возразят: «Да полно! Как же это,

Чтобы писать без рук? В уме ли вы?»

«Но пишут же и книги и памфлеты

Пииты, не имея головы?

Они, скрывая сей дефект от света,

Читать дальше

---

Перейти на стр. ОК

---