– …Товарищи! Ни для кого не секрет, что это я постарался протолкнуть на место главы администрации Андрея Петренко. Да, он мой ставленник, по сути работавший в мою пользу, – неожиданно для меня Еремеев заговорил о местных делах. – Петренко – мягкий и добрый человек, хороший исполнитель и, что самое главное – не вор! Да, да, он работал честно, не присваивал чужих денег. Сами знаете, что у нас о любой власти говорят, что она набивает себе карманы, едва добравшись до кормушки… И знаете, что я не люблю крысятничества из своего кармана.
В толпе раздалось несколько смешков. Видимо, кто-то представил, что Ерёма Безбашенный сделал бы с рискнувшим обокрасть его чиновником. Я посмотрел на Николая, пытаясь понять, куда тот клонит. Народ, похоже, тоже заинтересованно слушал речь Еремеева, явно узнавая для себя какие-то новые подробности о местной политической кухне.
Мои опера переглянулись между собой, и Ковалёв тихонько что-то спросил у стоявшего рядом с ним участкового. Антонов помедлил с ответом, а потом утвердительно кивнул, произнеся пару фраз. Так, так, так, а Мироныч, похоже, действительно в курсе всего и вся.
– …Поэтому я предлагаю Роману Георгиевичу Федосееву стать во главе формируемого чрезвычайного совета, в руки которого временно переходит вся власть в Данилово и его окрестностях, – ах ты, паршивец, Колька, как ловко всё провернул. – До момента восстановления законной российской власти, товарищи! Роман Георгиевич, вы очень нужны людям! Очень прошу вас, пожалуйста, выйти сюда!
Толпа пришла в некоторое движение, народ зашевелился, пропуская невысокого седого старичка, опиравшегося на трость. Вроде дедушка как дедушка, а люди почтительно с ним здоровались и искренне улыбались, глядя на него. Судя по всему, непростой старичок этот Федосеев, ой как непростой.
– Это бывший глава администрации, которого лет пять назад спровадили на пенсию, – прошептал мне в ухо Михаил. – Он не давал твоему Ерёме стать единовластным хозяином всей округи. Хорошо ещё, что обошлись пенсией и выборами, а не как другие.
– Миша, Ерёма не мой. Он свой собственный, – также шёпотом ответил я – И он очень не хочет брать на себя ответственность за весь посёлок. Поэтому и устроил весь этот цирк. Заметь, как талантливо всё сделал, грамотно.
– Ага, вижу. Прямо народное вече какое-то, – чуть усмехнулся Ковалёв. – Сейчас князя выберут, а там и ополчение созывать начнут.
До князя, как вы понимаете, не дошло. А вот выборы действительно состоялись. Здесь же, на месте, у церкви. Народ живо откликнулся на предложение Николая создать чрезвычайный совет как временный орган власти и поставить во главе его товарища Федосеева. Как мне показалось, люди проголосовали единогласно, и даже приезжие автомобилисты оказались «за».
Еремеев на этом не успокоился, сразу же предложил несколько фамилий во вновь созданный совет, а затем действительно призвал создать ополчение. Обосновав это тем, что никто из собравшихся не в курсе, что вообще произошло и когда всё это закончится. А народ защищать надо, и это должен сделать сам же народ. Все, имеющие оружие и способные им пользоваться.
Едва слово взял новоизбранный Роман Георгиевич, как произошло знаменательное событие – сквозь дымку наконец-то проглянуло солнце. Даниловцы восприняли это как хороший знак, встретив солнце овациями, восторгом и радостными возгласами. Светило посверкало нам всего минут пять, а затем вновь исчезло за наползшей облачностью.
Митинг было продолжился, и тут неожиданно раздались удары колокола. Как оказалось, отец Серафим воспринял появление солнца как знак небес и помчался наверх звонить в колокол. Колокольный звон – это хорошо, но, к сожалению, при нём сложно напрягать голосовые связки, чтобы тебя услышал народ. Несколько мужиков поднялись наверх, чтобы успокоить излишне эмоционального батюшку, а я подошёл с Федосееву.
– Роман Георгиевич, на шоссе в паре километров к востоку лежит вдребезги разбитая фура с продуктами, – произнёс я, после того как поздоровался со стариком за руку. – Водитель фуры погиб, а вот продукты вскоре всем нам понадобятся. Надо бы организовать сбор и перевозку груза в посёлок.
