– Эй! – крикнула Хельга, напугав девицу и пригревшихся на солнце голубей. – Пожалей парня!
Девица конфузливо захихикала и скрылась в комнате. Подмастерье разочарованно сплюнул.
Хельга оправила расшитую рубаху, перекинула косу за спину и шагнула через низенькую ограду узла. Сначала она найдет кафе, где продают мороженое. Потом покатается на том смешном пароходе с колесами. И погуляет по набережной. Затем – на торги. Или амулеты лучше покупать в лавке? В лавке, наверное, дороже. Зато на базаре точно надурят. Хельга досадливо двинула бровью. Вейна! А сама настоящий амулет от поддельного отличить не сможет. В монастыре такому, понятное дело, не учили.
Деревянные каблуки звонко цокали по булыжникам. Редкие прохожие не обращали на поморку внимания, торопясь по своим делам.
– Дядька, свободен? – обрадовалась Хельга, увидев пролетку.
Бородатый извозчик покосился на нее с высоты козел, мол, что за деревенщина тут разоряется? Хельга надменно подняла подбородок.
– Мне в кафе, чтобы там мороженое подавали. На набережной, – добавила она, сообразив, что с этого мужика станется завезти ее на Шэтовы выселки.
– Кафе-е-е? – протянул извозчик. – А деньги-то у тебя есть?
– Не беспокойся, найдутся, – отрезала Хельга.
– Ну, поехали.
Не обманул дядька, доставил, куда просила. Была река, по которой, фыркая и брызгаясь, тащился колесный пароходик. Были столики на гранитных ступенях. Хельга, как настоящая барышня, сидела под полосатым зонтом и крохотной ложкой черпала подтаявшую белую массу.
Почему-то без Дана это оказалось не столь интересным.
Третью порцию Хельга едва попробовала и отодвинула. Подперев голову рукой, стала смотреть на реку. Кататься на пароходике расхотелось. Чего, спрашивается, занимательного – плывешь и плывешь. Направо посмотришь – берег, налево – тоже берег. А по обоим бортам круги спасательные развешены. Смехота!
Хельга расплатилась и пошла наверх. Хлопали за спиной полосатые тенты. Сладко пахло душистым горошком, он буйно цвел в огромных вазонах.
– Мама, – сказал малыш в матроске и беретке с помпоном. – Смотри, какая красивая тетя!
Дамочка в нежно-лазоревом платье оглянулась на поморку.
– А еще, сынок, тут есть люди, которые называются вейнами. Они тоже забавные.
Хельга фыркнула.
Ступеньки привели ее на вымощенную булыжниками улицу. По ту сторону зеленел сад за ажурной решеткой, стояли рядком пролетки. По эту – девушка обернулась – высилась белостенная гостиница. Знакомая: Дан посылал узнать, не показывался ли тут Юрка.
Пока Хельга глазела, открылась дверь и вышли двое. В походной одежде, хорошей, добротной. У одного ружье из-за плеча торчит, у другого – арбалет. С такими в чужом городе лучше не связываться, и девушка торопливо отвернулась. Ну и куда дальше? На торги или в лавку? В какую лавку?
– Поморка, – сказали за спиной.
– Думаешь, она?
– А чего, похожа. Одежда, волос белый…
Углядели развлечение! Хельга недовольно повела плечом и быстренько перебежала улицу.
– Стой!
Рванули за косу, аж голова запрокинулась и позвонки хрустнули.
– Ой! Пустите!
Извозчик с ближайшей пролетки слез и, что-то бормоча под нос, присел возле заднего колеса. Пощупал спицы.
– Не ори, дура! Ничего тебе не сделается! Поговорят, и топай себе.
– Пустите, а то завизжу! Знаю я, как вы с девками разговариваете!
Стиснули ребра. У Хельги потемнело в глазах.
– Не брыкайся, мне твои прелести без надобности. Нашлась красотка. А вопить будешь, скажу, что кошель срезала. Как думаешь, кому поверят? То-то. Пошли.
– Как Дан умудрился его выкрасть, не понимаю! Дар Двуликого – это каменная статуя, выше человеческого роста.
В густом воздухе висел сизый дым, оставленный грузовиками. Пустынное шоссе уже дважды взрывалось машинным гулом – колонны шли от границы в Верхнелучевск.
Тут, под деревьями, тропа не успела просохнуть, и кроссовки скользили по грязи. Юрка еле передвигал ноги: он устал и хотел есть. Долгим получился день. Сначала Грин повел на окраину, и там пришлось ждать, настороженно поглядывая по сторонам. Где-то вжикала пила. Ветер шуршал в малиннике. Нервы у Юрки были так напряжены, что он вздрогнул, когда открылась калитка. Вейн ничего не объяснил, потащил дальше. Потом Юрка торчал в проходном дворе на задах кинотеатра, после – в овраге на выходе из города. От воды тянуло прохладой, звенели комары. Солнце уже навалилось на горизонт, когда наконец вернулся Грин. Юрка думал, он скажет: «Ну, завтра пойдем выручать Егора» – но вейн заговорил о другом.
