Пульсировал браслет, и в такт ему менестрель вырывался из прошлого. Музыка звучала явственнее, казалось, еще миг – и «схватит» партитуру от начала до конца, но ее перечеркивало свинцовым хлыстом. Подгибались ноги вороного, степь бросалась в лицо. Травяной сок на губах мешался с кровью. А потом Цитадель превзошла себя: Игорь увидел двоих, лежащих неподвижно. Отшатнулся к стене, уверенный, что сейчас коридор затопит сеча и подковы выбьют искры из оплывшего камня. Но нет: лишь тень его скользила следом. Браслет резанул запястье сухим льдом.
Люди были настоящими.
Мужчина упирался затылком в стену, вытянув ноги на середину прохода. Судя по одежде и оружию – воин. Глаза у него закатились, виднелись узкие полоски белков. На губах засохла розовая пена. Менестрель наклонился и ударил его по щеке. Ладонь обожгло холодом. Мертв. Сутки, вряд ли больше.
Игорь переступил через ноги гиганта и выругался. Перед ним лежала девушка. В мужской одежде, с ножом на поясе. Светлые волосы были безжалостно стянуты в тугую косу. Лицо белое, узкое, с тонкими чертами, как у статуи работы диарских мастеров. Вот только у статуй не бывает длинных ресниц, тень от которых падала на скулы, и такого горького излома губ. Без всякой надежды менестрель коснулся виска, ожидая ощутить твердость и холод мрамора. Святые угодники! Схватил за тонкое запястье с проступающей ниткой вен. Редкое, слабое биение пульса. Жива!
Поднял девушку; коса, развернувшись, свесилась до колен. Прошедшие бои стали опасными, точно не закончились до сих пор, – Игорь боялся, забывшись, разжать руки. Читал вслух стихи, подстраивая шаг под их ритм, ругался, пел – свое и чужое. Голос эхом разносился по Цитадели. Кожа под браслетом горела огнем.
Уже охрип, когда перешагнул порог. Пахнуло от узла снегом, смолой и влажной хвоей. Омыло тишиной.
Этот дом он приметил вчера, пока отслеживал маршрут от комендатуры до площади и обратно. Вход в подъезд прикрывали кусты сирени и высокая поленница, а на крыше темнело слуховое оконце. Переулок, через который грузовик срезал путь, должен был хорошо просматриваться оттуда.
Крохотный двор опутывали веревки. Ветер раздувал простыни и пододеяльники. Солнце, растолкав облака, отражалось в лужах. Юрка постоял в кустах, разглядывая окна: по восемь штук в два ряда. Плохо, соседи наверняка знают друг друга в лицо. Ну, была не была! Шмыгнул к двери и потянул рассохшуюся створку. Она отошла со скрипом.
Деревянная лестница круто взбиралась вверх. Широкие перила, уложенные на массивные балясины, поблескивали в сумраке. Ступеньки откликались на каждый шаг, и Юрка крался на цыпочках. На первом этаже пахло жареной капустой. На втором спорили, из-за двери доносились голоса. Тут капитальная лестница заканчивалась, дальше вела стремянка, сбитая из необструганных палок. Она упиралась в люк на потолке. Через замочные дужки была продернута скрученная проволока – руки затекли, пока смог ее расцепить. С натугой приподнял и отвалил крышку.
Мутно светилось в чердачной глубине окно. Пахло влажным железом, котами и птичьим пометом. Между пыльными балками свисала паутина. Громко ворковали голуби. Под ногами хрустел и потрескивал шлак. Юрка ступал осторожно, зная, как отдаются внизу шаги. Добравшись до окна, глянул вниз: все правильно, грузовик проедет здесь.
Промелькнул велосипедист, рассекая лужи; к раме была примотана тяпка. Прошла женщина с пацаненком. Пробежал кудлатый пес. Старик прощупал дорогу палкой. Прошагал неторопливо мужчина в мятом пиджаке. Юрка беззвучно чертыхнулся: этого типа он уже видел. В двух кварталах отсюда, на перекрестке. Тогда мужчина стоял в зарослях акации, вертел в пальцах незажженную папиросу. Мельком посмотрел на Юрку и вдруг заступил дорогу:
– Парень, спичек нет?
А сам так и впился взглядом в лицо. Юрка мотнул головой, хотел проскочить мимо, но мужчина ухватил за плечо:
– Точно?
– Да! – Юрка вывернулся, перебежал на другую сторону улицы.
Мужчина за ним не погнался, а теперь внимательно рассматривал верхние этажи. Юрка непроизвольно присел. А когда снова решился взглянуть, мужчина стоял возле дома и подносил к зажатой в зубах папиросе зажигалку. Вот гад! Докурив, бросил под ноги бычок и медленно пошел в сторону комендатуры.
