Когда мы подошли к лавке кузнеца, было уже начало рабочего дня. Звон металла, памятная бабушка с предостережением и косой, и запах каленого железа, разлетающийся по всей улице. Все было именно так, как я помнил с прошлого раза.
У самой кузницы походка Фемиды сменилась, а в чат начала литься отборная брань. Айзек перехватил контроль и теперь шел в сторону барьера над кузницей впереди меня. Как описать человека одержимого идеей? Айзек шел, не обращая внимания на людей, подзатыльники, брань в чате и любые предостережения. К моему большому удивленью барьер не причинил им вреда. Бонусы от живого доспеха перекрывали аурный урон от проклятого металла.
Когда мы вошли в лавку, кузнец, осмотрев нас, сделал то, чего я никак не мог ожидать: легко кивнул живому доспеху со всем возможным уважением.
- Приветствую великого мастера.
- ... Айзек не ответил, лишь кивнул в ответ.
Кузнец вспомнил наше соглашение и оговоренную награду. Но работать он предложил не мне, а именно Айзеку. Так, словно, меня тут и не было. Мое сопротивление ментальному урону тут больше не котировалось, как нечто недостойное интереса или уважения.
Многие люди слышали о том, что бывает, когда встречаются два мастера своего дела. Но мало кто видел собственными глазами, что они могут сотворить. Они начали ковать один заказ за другим, один ведущий, другой ведомый. Вместо слов удары молота и жар от раскалённого металла. Бедняга Фемида была вынуждена терпеть этот рабский труд ради своего нового меча.
Первый перерыв сделали через восемнадцать часов ковки, когда Фемида сказала: "Вы все чокнутые, а я пошла спать". Матерый кузнец решил перекусить, а Айзек тихо сидел у барьера, ожидая, когда кузнец будет готов продолжить работу. Только тогда я понял, что он не устает ни морально, ни физически от процесса ковки метала. Такое встречается у людей, любящих свою работу.
Пока было время, сбегал на аукцион и отправил Аккароне бутылку лучшего вина, какое смог найти на аукционе. Создал котракт на его имя с пометкой
"Поздравляю с красивым дебютом в роли богоубийцы.
Кровавый Саджи "
Когда вернулся в кузницу, надел живой доспех и начал работать с проклятым металлом. Я помню это чувство одержимости работой. Именно его я испытывал в пустыне и Аду, когда ковал залог своего успеха. Каждый созданный предмет был омыт кровью сотен жертв и делал меня безумнее с каждым созданным предметом. Интересно, как далеко зашел Айзек? Как сильно он отдавался любимому делу? Доспех говорил о многом, но не обо всем.
Через трое суток кузнец упал прямо в кузнице. Когда начал его лечить, заметил у него с десяток дебафов от истощения. По мере лечения лицо приобретало привычный розовый оттенок, а бледность отступала. Фемида, сидевшая у барьера, ворчала, говоря: "Смотрите, до чего дедушку довели. Тебе что трупов мало?"
Когда дебафы снялись, мы с Айзеком отнесли его в дом при лавке и положили на кровать. Выходя из комнаты, я понял, что ноги у меня подкашиваются, и я вот-вот упаду от усталости. Я и сам не спал уже трое суток.
Сил хватило только на то, чтобы дойти до Фемиды и упасть рядом. Живой доспех сел рядом на корточки, словно смотрел на свою жертву. Он радовался, как ребенок, видящий свою новую игрушку. Радость, превосходство, удовольствие, счастье и веселье целая гамма эмоций счастья. ЭлДжей скользнул на край сознания, когда я начал проваливаться в дрему.
Айзек сидел на корточках и вертел в руках нож, внимательно смотря на то, как я погружаюсь в сон. Нож в руках замер, а чате появилось сообщение.
"Я тебе говорил, что такое... БЕЗУМИЕ..."
* * *
В город Курза прибыло несколько строительных бригад клана Золотая Рука. Император признал Леона и его подчиненных виновными в понесенном ущербе. Конечно, молодой бог мог надавить на императора, но тогда он рисковал потерять своих прихожан, поэтому решил склониться пред милостью императора и пойти у него на поводу. Так думали многие, но не сам Леон.
После разрушения Алтаря Безымянного Бога вся локация, что должна была перейти под власть дерева, была переименована в Лес Духов Тарга, в честь горной цепи, к которой прилегал город. Место потеряло статус алтаря, но его свойства сохранились. Животные по-прежнему приходили под крону полумертвого дерева и возносили свои дары. Игроки могли воскресить питомцев, но в сам ритуал воскрешения были внесены изменения. Больше не было окна интерфейса с подсказкой равноценности дара. Игрок вслепую закапывал дары и просил безымянного бога возродить питомца. Если этого не происходило, то значит, принесенной жертвы было недостаточно.
