На стене в глубине подвала Бидж увидела картину, явно с любовью перерисованную с фотографии рукой доморощенного художника. Она изображала пожилую женщину с посохом и рюкзаком и Библией в левой руке. Под картиной имелась надпись: «Элизабет (Хетти) Хандалл. 1924 — 1989».
Картина казалась не на месте в церкви, подумала Бидж, столь строго следующей принципу: никаких украшений.
Лицо женщины на картине было покрыто морщинами, улыбка казалась напряженной, волосы выбились из аккуратной прически.
Ландшафт на заднем плане справа был типично вирджинский, слева же скалы казались слишком высокими, а птицы слишком крупными, колени фигурки на опушке леса были выгнуты не в ту сторону…
— Неумелый художник? — вслух произнесла Бидж, качая головой. — Нет, — казалось, она разговаривает с эхом собственного голоса, — художник хоть и неумелый, но ведь он рисовал с фотографии.
Когда Бидж вернулась ко входу в церковь, темноволосая девушка почти скрылась из виду — она быстро и легко поднималась на холм по покрытой гравием дорожке. Она совсем не хромала, ее тело, скрытое длинной юбкой, грациозно изгибалось в такт шагам.
Тут наконец появилась и Анни.
— Спасибо, что подождала меня, — сказала она, никак не комментируя то, что Бидж уклонилась от знакомства со священником и вежливой беседы с прихожанами.
— Я совсем не собиралась сбегать, — ответила Бидж, покраснев. — Мне просто нужно было кое-что выяснить. Поехали.
Когда они сели в машину, Бидж предложила:
— Поедем вверх, к вершине холма.
— Там есть что-нибудь интересное? — В голосе Анни прозвучало сомнение, к тому же на деревенских дорогах в холмах так легко заблудиться. Бидж еще в школьные времена обожала плутать в глуши, но ей было ясно, что Анни, выросшая в пригороде, совсем не разделяет этого ее пристрастия.
— Туда пошел кое-кто. Ты не обратила внимания на темноволосую девушку, которая споткнулась в проходе?
— Я еще подумала, не молится ли она о своем исцелении, — ответила Анни и добавила с оттенком самооправдания: — Я тоже молилась о ее исцелении. — Потом на лице Анни отразился ужас: — И ей позволили уйти одной? У бедняжки ведь ноги совсем искривлены.
— Дело не в ее ногах, — ответила Бидж решительно, — искривлены у нее башмаки. И готова спорить на что угодно — то есть, конечно, если бы ты не была против пари вообще, — сейчас она несет свои кроссовки в руках. Мы ведь видели ее раньше, Анни.
— Девушка в таверне, — ошеломленно прошептала Анни.
— Верно. Мелина. Мы ее видели в «Кружках». Они догнали ее за первым поворотом. Анни притормозила, а Бидж открыла заднюю дверцу:
— Залезай.
Девушка замерла на месте, испуганно одергивая блузку — юбка съехала и закрывала теперь ноги, но зато оставляла открытым живот. Бидж оказалась права: кроссовки с засунутыми в них носками висели у Мелины через плечо.
— Лучше поедем обратно по дороге, — сказала Бидж. — Дорожные команды снова все переменили. Мелина закусила губу:
— Такой шанс всегда есть. — У нее был более сильный акцент, чем у Стефана.
— Сейчас это не шанс, а факт, — заверила ее Бидж. — Поедем с нами, так к тому же и быстрее.
Мелина подняла правую ногу, продемонстрировав изящно изогнутое раздвоенное блестящее черное копыто, и влезла в машину.
— Ты уверена, что знаешь дорогу?
— Уверена.
Мелина вздохнула и откинулась на сиденье. Анни страшно осторожно развернулась и медленно повела машину в сторону шоссе.
— Я запомнила тебя по «Кружкам», — сказала Бидж. — Ты ведь Мелина, верно?
Девушка кивнула с облегчением: до чего же хорошо в чужом краю встретить людей, с которыми была знакома дома.
Анни спросила ее так просто, как Бидж могла бы поинтересоваться дорожными знаками:
— Как ты нашла Иисуса? Мелина лукаво улыбнулась:
— Не я его нашла, это он нашел нас. Анни с интересом ждала продолжения.
— Была одна женщина, — сказала Мелина. — Замечательная женщина. Как раз из этой церкви. Она выросла в холмах, и она всюду ходила, а звали ее…
— Хетти Хандалл, — перебила ее Бидж. Мелина радостно повернулась к ней:
— Ты ее тоже знаешь? Она пришла и к тебе?
— Нет, — поспешно ответила Бидж. — То есть… В общем, я видела картину в подвале.
