— Что-то не так?
— Копыто, — ответила Ли Энн через плечо. — Заднее копыто, — добавила она тихо.
Жеребята обычно рождаются, как это называла про себя Бидж, в позиции супермена: головой вперед. Любое другое положение не дает детенышу возможности легко появиться на свет и подвергает большой опасности мать.
Конфетка быстро подошел, натянул нарукавник и тоже прощупал плод.
— Предлежание неправильное, — обратился он к Каррону и, как заметила Бидж, к Полите. — В нашем мире такое называется ягодичным предлежанием — детеныш идет задом.
Каррон махнул рукой:
— Я такое встречал. Это бывает нечасто, но случается. Вот я и подумал, что нужно вызвать вас, — иногда предчувствие оправдывается.
— А я-то удивлялась, зачем мы нужны при нормальных родах, — сказала Ли Энн. — Обычно жеребята только что сами не выскакивают. Но настоящие лошадники всегда знают, когда что-то идет не так. — Ли Энн не заметила, что ее фраза в данных обстоятельствах звучит почти как каламбур, — она была слишком поглощена состоянием кобылы.
Каррон тоже был сосредоточен на животном. Он обошел дрожащую лошадь, поглаживая ее по спине и стараясь успокоить. Наклонившись — для человека это выглядело бы как гимнастическое упражнение, — он взял обеими руками ее морду и поцеловал в переносицу, тихо и ободряюще что-то бормоча.
Потом он отпустил лошадь и деловито обратился к Ли Энн:
— У тебя ведь есть лекарства? Убей ее. После секунды ошеломленного молчания Ли Энн ответила:
— Я бы предпочла сделать кесарево сечение. Сэр, — добавила она неохотно.
— Кесарево сечение, — быстро вмешалась Бидж, — это горизонтальный разрез в брюхе кобылы, через который можно извлечь жеребенка. Потом разрез зашивается, и когда лошадь придет в себя, она будет вполне здорова. Эта процедура получила свое название по имени одного из наших величайших вождей, который именно так появился на свет, — добавила Бидж с надеждой.
Как ни озабочен был Каррон, он не удержался от улыбки:
— Неужели я произвожу впечатление любителя лести? Нет, доктор. — Назвав ее «доктор», он прекрасно понимал, что тоже льстит девушке. — Если в брюхе лошади будет разрез, ее все равно придется убить. Как сможем мы остаться и ухаживать за ней — ведь кентавры постоянно кочуют. Лучше убить ее сейчас — это милосерднее.
— Мы можем расчленить плод, — предложил Конфетка.
На лице Политы отразился ужас, на лице Каррона — интерес.
— Даже пока он все еще внутри? Конфетка извлек из набора хирургических инструментов хирургическую проволоку:
— Вот этим. Это называется спица Гигли, или фетотомическая проволока. Если ввести ее внутрь, можно отпилить ноги и извлечь их. За кобылой потом нужно будет, конечно, присматривать, но в основном она будет в норме.
Каррон кивнул:
— Можете вы сначала убить жеребенка?
— В общем-то нет. Введение физраствора требует слишком много времени. — Конфетка поморщился. — При нормальном предлежании можно было бы отпилить голову — это приводит к немедленной смерти. Ветеринары в нашем мире предпочитают этого не делать, — добавил он.
— Нам бы тоже этого не хотелось, — ответил кентавр, но сделал решительный жест в сторону Ли Энн. — Убей жеребенка, если можешь спасти мать.
— Сначала я проверю, жив ли плод, — сказала Ли Энн. Каррон, явно не понявший, что она имеет в виду, нахмурился.
Конфетка подошел к Ли Энн и при этом встал так, чтобы оказаться между ней и кентавром.
— Так было бы абсолютно правильно в нашем мире, так что с этого действительно нужно начать. Но каков бы ни был результат, тебе придется его убить.
Ли Энн бросила на него взгляд через плечо. На лице девушки было написано непримиримое неприятие. Она молча отвернулась и начала обследовать кобылу.
Наконец она произнесла с явным облегчением:
— Никаких признаков жизни. — Напряжение отпустило девушку, но она не вытащила руки из утробы роженицы.
— Переходи к следующему этапу. — Конфетка протянул ей хирургическую проволоку для расчленения плода.
Не говоря ни слова, Ли Энн вытащила руку, взяла проволоку и снова обеими руками стала ощупывать жеребенка.
Бидж и Анни удерживали кобылу, говоря ей ласковые слова, Полита гладила ее по носу. Глаза Политы, почти такие же большие, как и у лошади, наполнились скорбью.
