Она неожиданно раскрыла перед Брандалом свое бессилие, захваченная вихрем собственной вины и непреодолимых стремлений. Брандал грустно смотрел на нее, не в силах ни помочь ей, ни остановить.
— Почему? Почему я это делаю? — Моргана все еще металась ломая руки. — И я должна повторять все снова и снова. Кровь, высыхая, темнеет и крошится, становится всего лишь пылью. Свежая же кровь сверкает, как жидкая драгоценность, как живой рубин. И я украшаю себя ею, украшаю, украшаю, но она не остается свежей, и всегда нужна новая.
Она спорила сама с собой, спорила и проигрывала спор — так было всегда, сколько Брандал ее знал.
Неожиданно Моргана овладела собой и ласково улыбнулась королю:
— Ты часто думал обо мне?
— Часто. И по многим поводам. А ты вспоминала меня?
— Слишком часто. И по слишком многим поводам. — Она закуталась в свой пурпурный плащ, правая рука, казалось, по собственной воле начала крутить прядь волос. — Может быть, именно поэтому мне так хочется вернуться — из-за тебя. Не знаю.
— Скажи… Тогда, давно, тебе был нужен я, или ты только хотела получить власть над Перекрестком? Моргана ничего не ответила.
— Сколько тебе лет? — спросил Брандал. Моргана промолчала.
— А я был тогда молод! — вырвалось у короля.
— Верно, ты был молод, — ответила она с холодной улыбкой. — Тем легче было мне добиться своего.
— Да, это так, — согласился Брандал. Он сидел рядом с телами вир, наблюдая за Морганой и за тем, не зашевелится ли трава у нее за спиной. — Ты выбрала себе хороших союзников, — переменил он тему.
— Это был мой единственный шанс. Из всех обитателей Перекрестка только вир с легкостью находят дорогу из одного мира в другой.
— Это не так. Есть и другие… Мы думаем, что Великие тоже летают где хотят. Может быть, тебе было бы лучше заключить союз с ними, а не с их врагами.
Моргана оскалила зубы:
— Мне не нужна их помощь. — Однако взгляд, который она бросила вверх, не был беззаботным.
— Может быть, и нет. Но все равно: ты выбрала себе подходящих союзников — только вир убивают и мучают ради удовольствия. То есть из тех, кто все еще живет на Перекрестке, — поправился Брандал.
Какое-то мгновение ее лицо казалось лишенным всякого выражения.
— Ты меня так и не простил.
— Ты ошибаешься, — серьезно ответил ей король. — Тебя я давно простил. Я не могу простить себя.
— За то, что отправил меня в изгнание?
— За то, что не позволил тебя убить.
— О да, — горько отозвалась Моргана. — Ты спас меня. Позволил одеть в рубище и отправить — с завязанными глазами — по одному из этих твоих Странных Путей. И вот я здесь — в стране, где вместо воды грязь и вместо воздуха пыль, где даже королевы пресмыкаются, а живые стыдятся того, что живы.
— Стало ли лучше, — тихо спросил он, — от того, что совершила там ты?
Моргана резко выпрямилась:
— Не смей меня судить! Какой из тебя король! Ты только посмотри на себя: старые сапоги, помятые доспехи, драный рюкзак, выщербленный меч…
— Я был в походе, — напомнил ей Брандал.
— Но и вернувшись, ты не будешь купаться в славе и богатстве. — Моргана надула губы. — Твои одежды останутся столь же простыми, оружие ничем не украшенным. Ты носишь свою бедность как знак отличия. Ты просто не представляешь себе, как править должным образом.
Руки Морганы скользнули по плащу и распахнули его. Лишь брошь на плече не дала плащу соскользнуть.
Брандал посмотрел на брошь:
— Ты все еще носишь ее.
Моргана положила руку на изображение воина, поражающего копьем грифона, и стала вертеть его, заставляя солнечный луч вспыхивать в рубинах.
— Я помню это украшение, — сказал Брандал без улыбки. — Слишком хорошо помню. Как мог я позволить тебе причинить так много зла стольким существам?
Ответ, казалось, вырвался у Морганы против воли сквозь стиснутые зубы:
— Ты любил меня.
— И это вызывало у тебя только злобу, — устало кивнул Брандал. — Так же, как и многое другое.
Моргана повернулась и исчезла, сделав шаг по Странному Пути.
Брандал вновь взглянул на мертвые тела у своих ног. На руках обоих вир были заметны маленькие синеватые точки, как будто от уколов иглы или булавки. Король повернул закостенелую руку одного из оборотней, внимательно рассматривая ее. Ему так и не удалось понять, что это были за отметины.
