Мой род глумлив, талантлив, мрачен Погромы, войны, мятежи И я, последыш, молью трачен, Иной судьбы не заслужил.
И я, как вы, питаю в сердце Страх перед Господом Живым , Презрение к единоверцам И ужас расовый к чужим.
И мне воздастся полной мерой За вашу кровь, за ложь, за блуд, Когда меня в тумане сером На виселицу повлекут.
И я, в петле забившись гнусно Марионетка-арлекин Подумаю о том, как грустно, Что я не сын родных осин.
1 июня 1976 года
87.
Т. К., Я.С.
Жизнь - тусовка и тщета. Такова эпоха. Жажду прочности щита Зевса Эгиоха.
Боль пронзительно остра. Прет навылет вертел. Расстаемся мы, сестра, Может быть, до смерти.
Мировая требуха В дьявольском желудке. В интонации стиха Старые погудки.
Ночь. Мороз. Метель и лед. Болен я и жуток. До посадки в самолет Меньше полусуток.
С поэтических котурн Шмякнусь мордой в лужу. Улетаешь на Сатурн, Оставляешь душу.
Стали детские стишки Яростной балладой. Из моей седой башки Вышла ты - Палладой.
Вурдалаки, псы-дружки: Пасти, когти, лапы. Осторожные шажки Направляешь к трапу.
Человечьих сальных стай Маята убога. Улетаешь, - улетай... Только веруй в Бога.
Разгрызай судьбы гранит, Не журись на долю Он спасет и охранит, Даст покой и волю.
Не печалуйся, прости Тех, кто сбоку, между. Мы хотим тебя спасти, Подарить надежду.
Трудно спрясть в стальную нить Волокно любое... Нас нельзя разъединить, Мы всегда с тобою.
2 января 1982 года
88.
Национальный спорт: горелки, Застолья злая чехарда, Изысканные посиделки, Разысканные господа...
И в этой зыбкой круговерти, В бенгальском чадном колесе, Я забывал совсем о смерти И был талантливей, чем все.
Метель с дождем пороли воду Моих Фонтанки и Невы. Я пил стаканами свободу И был свободнее, чем вы.
Я не боюсь хулы и славы: В запасе вечности мешок. Плесни мне, Антиной, отравы В щербатый кратер на вершок.
Высоколобые клевреты, Хоть я - отступник-ренегат, Надеюсь, русские поэты Меня возьмут с собою в ад.
Пусть я привержен к странной влаге, Но попадаю в колею... Ведь я умею на бумаге Творить вселенную свою,
Где бродят смутные светила, Где Бог смеется и грустит, Где Матерь Божья приютила Своих подружек Аонид.
8 ноября 1980 года
89.
И. З.
Во всем мне хочется дойти До оболочки.., А не до сути... Все пути Без проволочки.
Я - раб разнузданной молвы, Царь суесловья. "Если угодно" и "увы" Мои присловья.
Долил Господь стакан вина Мне, недоумку. Ничья вина? Моя вина. Стакан не рюмка.
Я получил свое сполна. Желта монета. Ничья вина? Моя вина. Прощай, планета.
Туман кровавый застит мозг. Живуч я - гнида. Теряю сон. Теряю лоск. Прощай, планида.
Мой ангел бодрствует в ночи, Роняя перья. Ты знаешь все, но промолчи Из суеверья.
Стою с протянутой рукой У двери рая. Бью кулаком, стучу клюкой И обмираю.
И у меня, как у крота, Закрыты вежды... Не вдруг откроются врата На зов надежды.
27 апреля 1993 года
90.
ДВАДЦАТЬ ДВА ПОСЛАНИЯ
I.
В. К.
Возликовала духа плоть. Намокла нижняя рубаха. Ослобонил меня Господь От разъедающего страха.
В извивах пакостных словес, Шизоидных и лучезарных, Страх стушевался и исчез, И я захныкал благодарно.
Набрякших век подъемный мост, Скрипя, открыл картину мира. Ответ на все вопросы прост: Не сотвори себе кумира.
Запей духовный бутерброд Глотком воды чужого моря, Забудь народ, оплот и род, Вдохни соленый воздух горя.
Я - пассажир, а не судья В не мной сколоченном ковчеге... Вонзись, харонова ладья, В песок на залетейском бреге.
24 февраля 1978 года
II.
В. Т.
Сними мишурное обличье. Побудь в раздумье недвижим. Яви таимое величье Не только близким, но чужим.
Ведь маска площадного мима Навек не скроет хитреца. Картон в чаду огня и дыма Пронижет аура лица.
И все увидят, холодея, Что, нарушая общий строй, Под балахоном лицедея Бредет трагический герой.
За ним на фуре в пестрых лентах Везут нехитрый гардероб, И серебро для монумента, И эшафот, и тесный гроб,
Ведро чернил, полпуда грима, Реприз дубовый поставец, Тугие крылья серафима, И поэтический венец...
Друзья склонятся горделиво. Враги рассеются, как дым... И ты уйдешь неторопливо На небо вечно молодым.
9 августа 1978 года
