Ветер утра - страница 10
Шрифт
Интервал
Мне говорят, в награду он в темницу заточен.
Своими захотел назвать плоды трудов своих,—
Смотри, за что преступным ты, мой друг, провозглашен!
Хозяев насыщает всласть тобой взращенный хлеб,
А ты по горло горем сыт, усталостью согбен.
Я думой уношусь туда, где низок темный свод,
Где узник в каменном мешке навеки погребен,
Где участь женщины тяжка, где страшен произвол…
Сил недостанет передать народа вечный стон.
Но дух народа не сломить насилью никогда!
Настанет время — острый меч он вырвет из ножон,
И мы услышим гром шагов, — сметая палачей,
Восстанет угнетенный люд, в борьбе объединен.
Тот вечно молод, кто идет за труд свободный в бой!
Пускай седеет Лахути — не постареет он.
1929
В рабстве жить, чтобы продлилась жизни нить, не надо.
Нет, ценой позорной рабства, право, жить не надо!
Как бы тяжко ни давила вражеская злоба —
Сердце, твердым оставайся, гнет сносить не надо.
Если небо станет жемчуг сыпать, унижая,—
Небу крикни: «Этот ливень дольше лить не надо!»
Поднесут все блага мира за твою покорность,—
Прочь отбрось такие блага, их копить не надо.
Скажут: «В ноги упади — тем голову спасешь ты»,—
Смерть прими, но головы пред злом клонить не надо.
Тот живет лишь, кто свободен, — бейся ж за свободу!
В рабстве жить, чтобы продлилась жизни нить, не надо!
1930
ИСАИ, РАЗНОСЧИК ХВОРОСТА
Один дехкан раз людям говорил:
«Вот так живу я, радости не зная.
Посею горе, горе и пожну,
И жатва мне неведома иная.
Ни поля, ни коровы у меня,
Весь век тружусь я, рук не покладая,
А прибыль получает только хан,
Мои гроши бесстыдно отнимая.
И мир, лежащий на моих плечах,
Гнетет меня, как ноша вековая».
Все это молча слушал Исаи
И так промолвил, горестно вздыхая:
«А как же мне не лить кровавых слез?
Он жалуется — доля, мол, плохая,
Для хана гнет он спину. Ну, а я
Гну спину для него не отдыхая.
Ему корову дай, а у меня —
Одна рубаха, да и та худая;
Я в кровь изранил ноги, для него
Колючий хворост день за днем сбирая.
Пусть целый мир ему на плечи лег,—
Сам — на моих плечах: беда двойная!
Смотрите, люди, он весь мир несет,
А я несу его, изнемогая».
1930
Пой, свирель, — издалека я любимой пенье слышу.
Смолкни, притаись, душа, — голос в отдаленье слышу.
Пусть же сердце, как дитя, неизменно веселится.
Мысль о ней меня живит, голос вдохновенья слышу.
Уходи, постылый врач, я избавлен от недуга:
Радостную весть о ней в страстном упоенье слышу.
Ранний ветер, принеси нежное ее дыханье:
Аромат ее волос в тихом дуновенье слышу.
Полно, сердце, унывать и печалиться в разлуке —
От нее несут письмо, — замерев в волненье, слышу…
1932
Любимая мне письмо, свой дар золотой, прислала.
Бальзам для души моей, целебный настой прислала.
Прославить вздумалось ей невнятное миру имя,
Чтоб стал знаменитым я, безвестный, простой, —
прислала.
Иссякла моя душа, как будто пустая чаша, —
Хмельного вина она для чаши пустой прислала.
Чтоб славил я лунный лик, меня вдохновить хотела,—
Слова любви, озарив своей красотой, прислала!
1932
О мое сердце и разум укравшая,
О мой покой и свободу отнявшая,
О мою грудь сотней мук истерзавшая,
О моих стонов причиною ставшая!
Всех на земле ты милей и желаннее,
Ты лишь одно у меня упование,
Ты лишь одна моя жизнь и дыхание,
Ты лишь одна моя страсть и мечтание!
Сердцем предался тебе беззаветно я,
Жизнь отдавал я за слово приветное,
Клал я к ногам твоим клады заветные,
Верности вечной богатства несметные.
Мне же лишь камни коварно бросала ты
Сердце мое неустанно терзала ты,
Ранила душу больнее кинжала ты,
Раны — бальзама лукаво лишала ты.
Полно, жестокая, неумолимая!
Мести и злобе нет места в груди моей.
Грозные стрелы хоть в очи метни мои,
Не отстранюсь и не дрогну, любимая!
Взор хоть и часто слезою туманится,
Сердце к тебе лишь по-прежнему тянется,
Сердце в надежде своей не обманется,—
Милая с сердцем вовек не расстанется.
Алым тюльпаном будь, вешнею радугой!
Ясное счастье тебе будь наградою!
Другу будь верной и нежной отрадою!
Светом души будь и сердца усладою!
1933
ГОРА И ЗЕРКАЛО
В степи, неохватной для глаз человека,
Гора не простая взметнулась от века;
Прекрасна, величественна и стройна,
Похожие книги
