Катя развернулась к ней лицом.
— Ты правильно сказала — семья, — начала она, тут же перейдя с Татьяной на «ты». — Мы семья, а ты к нам не имеешь никакого отношения! Но ты ведь никак успокоиться не можешь. Тогда у тебя ничего не получилось, так ты решила сейчас свой шанс не упускать. Сыграть на чувствах ребёнка! Не стыдно?
— Это я играю на его чувствах? — ахнула Таня, не сдержавшись. — И это мне говорите вы? Да Артём боится каждого вашего визита. Для него это кошмар! Вы хоть замечали, какими несчастными глазами он на вас смотрит? И боится, что вам придёт в голову с ним заговорить. Это вы переносите ваши проблемы с Ромой на него. Ненавидите Баринова за неудавшийся брак, а вините во всём ребёнка!
— Таня, — Елена Викторовна смотрела на неё испуганно, а потом даже за руку взяла, видимо, пытаясь заставить её замолчать. — Не надо.
— Замолчи сейчас же, — зло шикнула на неё Катя. — Ты ничего не знаешь!
— Всё, что мне нужно, я знаю. А главное, вижу. И мне абсолютно всё равно, что и почему у вас с Ромой не вышло. Я только вижу, что жалеют все вас, Екатерина Михайловна, а страдает ребёнок. Он вчера готов был расплакаться, когда эти дурацкие книги увидел! Вам доставляет удовольствие его мучить?
— Таня, зачем вы всё это говорите? — забормотала Елена Викторовна. — Это всё не так, Катя любит Тёмочку.
Таня лишь грустно улыбнулась.
— Екатерина Михайловна любит только себя, Елена Викторовна, — совершенно спокойно сказала она, поднимаясь. — Извините, мне пора ехать за Артёмом.
— У тебя всё равно ничего не выйдет, — сказала Катя.
Татьяна вернулась к столу, посмотрела на бывшую жену Романа и спокойно пожала плечами.
— Я не знаю, что вы имеете в виду. Но я сделаю всё, чтобы убедить Рому рассказать Артёму правду. Мальчик не может жить с таким грузом, зная, что мама его не любит. Она его любила, я уверена. Потому что по-другому не может быть. А по поводу того, что у меня тогда ничего не получилось… Екатерина Михайловна, мы же с вами прекрасно понимаем, что если бы я тогда не уехала… Рома бы никогда на вас не женился. Но я была молодой и глупой, вот и дала вам шанс, о котором вы меня просили. Забыли, как это было?
— Господи, какие страсти, — пробормотала Кристина, качая головой и при этом восторженно улыбаясь.
Таня отвела взгляд от Катерины, уже сама успев испугаться того, что сейчас наговорила. Но всё это слишком долго кипело внутри и вылилось в этот взрыв негодования. Она не чувствовала вины за свой срыв, просто немного испугалась последствий. Но сейчас было уже поздно сожалеть, она уже всё сказала, остаётся только держать марку и выглядеть уверенной в себе и в своих словах.
И побыстрее уйти.
Посмотрела на мать Романа.
— Извините, Елена Викторовна, мне действительно пора.
Баринова лишь кивнула, но глаз на неё больше не подняла.
Самойлова незаметно выдохнула, расстроено, повернулась и пошла к выходу. Вспомнила про пирожные, но вернуться, посчитала неправильным. Правда, выйдя из кафе, всё же обернулась и посмотрела через стекло. Катя плакала на плече Елены Викторовны.
Что ж, получается так, что каждый остался при своём. Не весело.
Чувство тревоги Таню не покидало до самого вечера. Она раз за разом прокручивала в голове разговор, и каждый раз находила лишний повод себя отругать. Не имела права так разговаривать, позволять себе подобный тон и вообще, это не её дело. Действительно дела семейные, а она влезла. Не имела права. Но сейчас уже ничего не изменишь. Остаётся только вздыхать и мучиться угрызениями совести.
— Почему папа так долго не идёт? Я есть хочу.
Таня посмотрела на Артёма, который рисовал что-то в альбоме, сидя за кухонным столом, и улыбнулась мальчику.
— Скоро придёт. А ты очень есть хочешь?
Он кивнул, продолжая раскрашивать голубым фломастером небо на рисунке.
— Тогда иди, мой руки.
— Не будем папу ждать?
— Я его потом покормлю. А ты садись ужинать.
Роман задерживался, и из-за этого она нервничала ещё больше. Нехорошее предчувствие не покидало.
Хотя, какое предчувствие? Она была просто уверена, что Ромка уже обо всём знает. Елена Викторовна или даже сама Катя, наверняка, ему уже позвонили и нажаловались на её неподобающее поведение.
