— Ну уж этому я никогда не поверю! — покачал головой Артём Сергеевич. — Не станут они оба так рисковать. Уткин входит в орбиту Семьи, и ему наверняка гарантирована защита ФСБ. Эта авантюра им с рук не сойдет!
— Да уж, вряд ли они решатся на это, — согласился с ним Николай Павлович. — Больно велик риск. Противники используют их промах в своих интересах.
Как показали дальнейшие события, проницательный и всегда верно оценивающий конъюнктуру бизнесмен Максименко на этот раз ошибся.
* * *
Многие факты указывали на то, что генерал Коржаков сделался наиболее влиятельной фигурой в высших эшелонах власти. К нему потоком шли крупные бизнесмены с разными просьбами, и то, чем он занимался, далеко выходило за рамки его должностных обязанностей. Казалось — действия всемогущего охранника президента никто не контролировал и отчета никто не требовал.
Молва утверждала, что подчиненные ему спецслужбы использовались для шантажа и устрашения конкурентов тех дельцов, которые находились под его покровительством. И высказывалось даже подозрение, что физическое устранение наиболее опасных соперников также дело их рук. То, что эти слухи похожи на правду, подтверждала сама жизнь.
Информация, полученная Максименко от своего банкира, оказалась верной. Это показал очередной громкий скандал, вызванный вооруженным столкновением спецназовцев Коржакова с охраной «Мост-банка», вызвавшей на подмогу сотрудников ФСБ. Сначала спецназовцы уложили лицом в грязь охранников банка, а потом и им крепко досталось от прибывшей опергруппы федералов.
— Правящая хунта творит все, что захочет! Смотрел репортаж о нападении президентской охраны на «Мост-банк»? — возмущенно прокомментировал этот инцидент Царев. — Ну какие могут быть дела у Коржакова с этим банком? Генерал совсем обнаглел! Возомнил, похоже, что его служба — опричники, а он — Малюта Скуратов. Только новая опричнина куда опаснее.
— Это почему же? — не согласился Артём Сергеевич. — Та была очень свирепой и беспощадной. Так утверждает история.
— Но опричники действовали по приказу государя и были ему подотчетны. А наш Ельцин — не Иван Грозный. Он болеет, и они творят все, что хотят, — бесконтрольно. — И встревоженно добавил: — Я опасаюсь, что пользуясь болезнью президента, этот генерал в союзе с министрами-силовиками узурпирует власть, и эта военная хунта учинит в России диктатуру, еще более жестокую, чем при коммунистическом режиме.
— Эк тебя занесло, Володька. Ну ты и фантазер! — насмешливо возразил ему Наумов. — Сейчас это невозможно. Не те времена. Но ты прав: этот генерал может черт-те что натворить за спиной у больного президента. Общественность и пресса должны высветить его темные дела!
— Пока это произойдет, бесконтрольные спецслужбы принесут много бед, — уже более спокойно заключил Царев. — Попомни мое слово.
Дальнейшее развитие событий подтвердило его мрачный прогноз. Силовой захват и передел крупной собственности продолжался. Доходные производства, поставляющие продукцию на экспорт, искусственно банкротились и за бесценок переходили в собственность дельцов, связанных с властью или криминалом. Там же, где коллективы предприятий пытались сопротивляться, руководство ими захватывалось силой при поддержке милиции и спецслужб.
Однако далеко не все негативно относились к происходящему, зачастую насильственному и незаконному переделу собственности. В их числе был и Максименко.
— Не беда, что собственность переходит в частные руки не всегда законными методами, — убеждал он Наумова. — В наших условиях это, видимо, неизбежно. Зато теперь появятся настоящие хозяева, которые станут умело и рачительно распоряжаться ею. А государственное управление было неэффективно.
— Поживем увидим, — уклончиво ответил Артём Сергеевич. — Не очень-то верится, что незаконно завладевшие предприятиями ловкачи способны поднять производство.
* * *
Новые выборы президента России неизбежно приближались, а состояние здоровья Ельцина не улучшалось, и сердечная болезнь у него лишь усилилась. Стала очевидной его физическая неспособность участвовать в предвыборной гонке. А борьба предстояла крайне тяжелая, так как лимит доверия народа он исчерпал, и рейтинг был самым низким за все годы правления. Но отдавать власть не хотелось, да и боязно было. Слишком много накопилось грехов.
