— Ты несправедлива! — Возмутился он, тоже поднимаясь. — Когда это я тебе не помог? Не возводи напраслину!
Но разгневанная жена не стала его слушать и выбежала из комнаты.
* * *
Все попытки Наумова помириться и отговорить жену от поездки, которая, по его мнению, кроме неприятностей, ничего бы не принесла, окончились неудачей. Варя отказалась выслушивать его доводы и лишь враждебно бросила: — Не теряй зря времени! Я и так поняла, что мои горести тебя не колышут. Занимайся своей постановкой или кем-то там еще, — она презрительно сощурилась. — А меня не дергай! Мне до отъезда надо посоветоваться с адвокатами.
Артём Сергеевич был не из тех, кто отступает, и добился бы решающего объяснения, если бы не помешали новые неприятности, внезапно свалившиеся на его голову. В семье «сибирской дочери» Лены произошла трагедия. Ее младший сын Игорь, еще школьник, сделался наркоманом. Об этом она сообщила в заказном письме.
Здравствуй, отец! Я бы к тебе не обратилась, но случилась ужасная беда. Игорек, на которого у меня были большие надежды, арестован и находится под следствием. В отличие от Алеши он занимался спортом, хорошо учился и даже выиграл школьную олимпиаду по математике. И вот такой удар!
Только сейчас выяснилось, что еще в седьмом классе товарищи втянули его в курение «травки», а потом и в употребление более серьезных наркотиков. Конечно, я виню себя, что проморгала это. Но, как репортеру, мне приходится много работать на выезде, и нет времени контролировать занятия Игоря, не говоря у же об Алеше, который давно предоставлен сам себе, но, слава Богу, уже взрослый.
Самое ужасное то, что Игорек не только употреблял наркотики, но чтобы на них заработать, дал себя вовлечь в распространение этой гадости. Сейчас ему грозит отправка в колонию для малолетних. Помоги спасти его, отец! Он талантливый и крепкий парнишка, а там наверняка погибнет. Я с ним говорила, и Игорек дал слово, что сумеет справиться с собой и никогда не прикоснется к этой отраве.
Все, что могла, я уже сделала. Наладила нужные контакты. Минимальное наказание для Игоря — осуждение условно, и добиться этого может только сильный адвокат. Но на него нужно много денег, которых у меня нет. Христом Богом прошу, умоляю выслать мне нужную сумму! Сколько, еще не знаю сама, но сообщу, когда все выясню. Прости, что доставляю тебе одни неприятности, но надеяться мне больше не на кого.
Лена.
Прочитав письмо, Наумов расстроился и долго сидел, плохо соображая и не зная, что предпринять. Проще всего было бы снова снять деньги со счета в Сбербанке, но его пугал еще один, и на этот раз более серьезный скандал с женой и тещей, грозящий окончательным крахом семейных отношений. «Нет, не поймет меня Варя, — огорченно думал он, пытаясь найти выход. — Если она так рассердилась из-за того, что взял у себя в долг на постановку пьесы, то теперь категорически будет против! Этих денег не вернуть, и, кроме того, я возражал, когда она хотела послать Тане. Нет у меня права ими распоряжаться!»
И все же, когда пришла Варя, он протянул ей письмо, хмуро сказав:
— Вот, почитай. У Лены случилась беда. Младший сын попался на продаже наркотиков. Ему грозит колония. Пропадет там ни за грош!
— А чему тут удивляться? Будто не знаешь, что детьми она не занималась, и они росли, как сорная трава, — сухо отозвалась Варя, бегло пробежав глазами письмо. — Надеюсь, ты не собираешься снова снимать деньги с нашего, — она сделала паузу, чтобы подчеркнуть это, — валютного счета? Я не согласна!
— Иного я от тебя и не ожидал. Черствая ты стала, Варя, — с горечью упрекнул муж. — Ведь пропадет хороший мальчишка! И тебе его не жаль?
— Тебе же не жаль Танечку. Почему я должна всех жалеть? — парировала Варя. — И не такой он хороший, раз не только употребляет, но и продает наркотики.
— Ладно, успокойся. Не трону я этих денег. Тем более, что они еще не нужны, — ответил Артём Сергеевич, сдерживая охвативший его гнев. — Мы с тобой окончательно перестали понимать друг друга, Варя. Это невыносимо!
Боясь, что сгоряча наговорит жене много непоправимого, он оделся и вышел из дому. «Похоже, мой семейный корабль опять идет ко дну. Неужели мне суждено на старости остаться в одиночестве?» — печально думал Наумов, медленно шагая по улице «куда глаза глядят».
