Я снова представляю, что рисую ее. Безупречный образ на чистом листе бумаги, а потом я взяла бы ластик и хорошенько прошлась бы по ней. Стерла бы в некоторых местах, но не полностью. Вроде она здесь, а вроде бы и нет. Местами четкая, живая и настоящая, а местами потерянная. Она предлагает мне порошок, но я качаю головой. Она не настаивает. Ничего особенного, но, возможно, ей кажется, что я осуждаю ее, глядя, как она вдыхает и мою полоску с крышки замызганного унитаза. Как только я выхожу из кабинки, я становлюсь собой. И, думаю, она тоже. Больше никакого притворства, мы теперь на равных. Она будет собой, а я собой.
Остаток ночи вспоминается с трудом, словно разрозненные фрагменты пазла. Слишком много пробелов, которые скрывают от меня общую картину. Вереница мест, сменяющих друг друга – не плавно и приятно, а резко, рывками. В какой-то момент мы заходим в обшарпанное здание – как оказалось, здесь живет Дейзи. Она делит койку совершенно с незнакомой девушкой, какой-то китаянкой, которая орет на нас за то, что мы включили свет и разбудили ее. Джордж смеется, и Дейзи тоже. Она засовывает руку под матрас, шарит там, должно быть, ищет наркотики или деньги, и я ухожу из комнаты, когда ее соседка швыряет в нас своей грелкой. Чуть мне в голову не угодила и шмякнулась в стену, обдав мою руку кипятком. В ногах их постели стоит душ, микроволновка на столе. У Дейзи свой комод в коридоре. Она рассказывает мне об этом, роясь в красивой инстаграмной одежде, которую она хранит под замком в этом пыльном комоде в коридоре, потерявшей вдруг свое очарование.
Я говорю Джорджу, что работа в благотворительности явно требует больших жертв и я восхищаюсь Дейзи за то, что она отказалась от многих благ жизни, чтобы помогать другим. Сама не знаю, верю я в то, что говорю, или нет, но все еще надеюсь каким-то образом спасти свое представление о Дейзи. Джордж смеется мне в лицо.
– Дейзи? Работает? – спрашивает он. – Нет у нее никакой работы. Родители платят за нее, чтобы она занималась волонтерством и делала вид, что в ее жизни есть хоть какой-то смысл. Они считают это своего рода реабилитацией. У нее выбора нет.
В какой-то момент, на улице, направляясь к очередному бару, под руку, я спрашиваю Дейзи о Финне. Ее парне из школы. Безупречная Дейзи и безупречный Финн, Сэнди Олссон и Дэнни Зуко, идеальная пара года. Она видится с ним? Что с ним стало? Видимо, с этой иллюзией я еще не распрощалась. И тут она сбрасывает последнюю маску, и красавица окончательно превращается в чудовище.
– Боже мой! – говорит она. – Финн О’Нил. Его посадили за хранение марихуаны, вот почему мы расстались. Конечно, под строжайшей тайной. Его судили за попытку продажи. Дали пять лет тюрьмы. Последний раз я его видела несколько месяцев назад, он стоял на барной стойке и мочился кому-то на голову.
Помню, я хохотала над ее словами, хохотала потому, что все это нелепо и комично, а не смешно. Я мечтала о таких отношениях, как у Дейзи и Финна, как большинство девочек в классе, и мы переживали за них, когда они расстались. И вот нате вам, под камнем-то оказывается мокрица завелась.
Мы оказались в темном, провонявшем потом подвальном клубе под названием «Лунный свет» с невыносимо монотонной музыкой. Не знаю, куда подевались Дейзи и Джордж, и, честно говоря, не особенно стараюсь найти их. С меня хватит. Я ухожу одна и направляюсь к Долиер-стрит, на ночной автобус.
По дороге я слышу смех. И не сразу понимаю, что он обращен ко мне. Я не оборачиваюсь, не хочу влезать в уличные драки в три часа утра. Но вдруг я теряю терпение, что же такого смешного в моей походке?! Если эти дублинские идиоты нарываются на драку, будет им драка, этот вечер сложился совсем не так, как я рассчитывала, и я готова вмазать кому-нибудь в нос. Я резко разворачиваюсь и успеваю заметить, как Дейзи и Джордж прячутся за рикшу, затем краем глаза вижу, как они несутся через улицу к мусорке. Они играют в шпионов, и это так глупо и по-детски, что я не могу сдержать улыбку. Они хотят продолжить гулянку у меня дома.
Только из-за своей глупой гордыни я соглашаюсь. Я вознесла Дейзи на пьедестал. Ее работа, ее одежда, ее аккаунт в Instagram, – а я ничтожество. Но теперь я хочу показать ей свою жизнь, чтобы она сравнила ее с той мерзкой крысиной дырой, в которой она живет.
