Папа всегда был склонен к восторженности и театральности. Он у меня эксцентричный. Не старается соответствовать чужому поведению или ожиданиям, и это хорошо, он всегда мыслил независимо, уникально, на мой взгляд, очень даже интересно, и делился своим мнением без тени смущения. Но это поведение ни на что не похоже. Крысы в двигателе, мыши в рояле – это уже не новая любопытная теория, а бессмыслица какая-то.
Наш дом в десяти минутах ходьбы от Мейн-стрит, утро ясное, но туманное, над островом висит легкая дымка. Скоро она испарится – раз, и исчезнет, будто волшебник сорвет свой шелковый платок, явив миру красоту острова. Ветерок нагнал тучи, и я промокла больше, чем ожидала. Теплый дождик – так мы его называем. Ничего страшного, я люблю гулять под дождем, под таким вот невидимым дождем, он всегда давал мне ощущение свободы. Он освежил мою гудящую голову, остудил мои беспокойные мысли, хотя он и курчавит мои волосы.
В порту уже выстроилась очередь машин в ожидании парома, который возвращается к берегу, наверное, первый на сегодня, и он уже переполнен машинами. Туристический сезон. Любимое время года для всех, у кого есть свой бизнес. Остров кипит жизнью на пасхальные выходные, и перед гостиницей «Роял Валентия» полным ходом идет подготовка к полумарафону «Непобедимый» и забегу на десять километров.
Я закупаюсь в магазине на сегодня и на завтрашний воскресный пасхальный ужин. Мы не религиозны, но поесть мы любим и рады любому поводу накрыть вкусный стол. Папа купил баранину у Несси, фермера, который живет за нашим домом, и не удивлюсь, что именно туда убежал его дорогой дружочек ягненочек. Если вообще был ягненочек. Покупки оттягивают мне руку, но до гаража Джерри совсем недалеко. Проблема в том, что его бизнес расположен в его же доме, где живет его дочь Мэрион. Мэрион, которая недавно открыла парикмахерскую и забеременела от моего бывшего парня и первой любви. Не хотелось бы с ней столкнуться, но мне нужно позаботиться о папе, и, если повезет, я вообще не увижусь с ней.
Я иду по подъездной дороге. Дом справа, гараж слева. Здесь стоят машины на разном этапе жизненного цикла, некоторые ржавые и без колес, похоже, это их последнее пристанище. Сразу и не догадаешься, что у Джерри водятся деньги; судя по его поведению и словам, ему вообще все равно, но папа всегда говорил, что он такой скряга, даже шкурки от апельсинов не выбрасывает. Здесь ничего не поменялось; тот же дом, в котором я играла почти каждый день в детстве. Где оставалась с ночевкой. Мэрион и я любили устраивать приключения в этих машинах. Прятались между ними, крались, как шпионы, переговаривались по рации, садились за руль и представляли, что мчимся на предельной скорости, спасаясь от злодеев, или падали на капот, будто в нас попали из пистолета. Думаю, здесь еще найдутся те самые машины, в которые мы играли, их до сих пор не спрессовали. Все без изменений, кроме вывески – «Парикмахерская Мэрион». Она мечтала об этом. И добилась своего.
Я обхожу дом стороной и иду прямиков в сарай, где устроен гараж. Два крошечных терьера выбегают мне навстречу. Ветчина и Сыр или Арахисовое масло и Джем – забыла их имена. Они меня тоже не помнят и тявкают у моих ног, колотясь головой о мои качающиеся пакеты, стараясь запрыгнуть на меня. Двери гаража заперты, очень жаль. Надо было догадаться, что он не работает на пасхальные праздники.
Кто-то стоит у окна на первом этаже дома. Черт, меня заметили. Я разворачиваюсь и начинаю петлять между ржавыми машинами к выходу, тявканье собак меня выдает.
– Аллегра Берд, это ты? – раздается голос Мэрион, и мне хочется лечь на землю и умереть, как эти старые ржавые автомобили. Сжаться в комочек, признать свое поражение – лишь бы никогда не видеть ее. На самом деле я разлюбила Джейми задолго до того, как уехала на «другой остров», если это и была настоящая любовь, но я все равно ненавижу и ее и его – как им только совести хватило!
– Ревень, фу, – говорит она, ее голос приближается. – Кремчик, пошел вон.
Мэрион спускается с крыльца и идет ко мне через лабиринт машин. Я выхожу из своего укрытия, чувствую себя глупо.
