Весна варваров - страница 5
Машина остановилась на одной из улочек близ Place de la Victoire перед выбеленным известью четырехэтажным зданием с синими оконными ставнями, со множеством стройных колонн и узорной кладкой в мавританском стиле. Дверца автомобиля открылась, и Саида объявила: L' Hôtel d'Elisha. Ах, Элисса, известная также под римским именем Дидона, основательница и правительница Карфагена…
— Ах, Дидона… — Прейзинг с видом знатока сложил губы трубочкой и вновь замедлил шаг. — Из всех богов, из всех богоподобных, — затянул он, — Дидона для меня всегда была милейшей, а то и самой близкой. Дидона, ради блага отечества, хотя ты со мной согласишься, что Карфагену как империи более подходит определение «родина», а не «отечество», — тут Прейзинг обернулся ко мне, — ради блага отечества настойчиво призывавшая принять смерть добровольно или же заплатить жизнью за неповиновение. А когда пришел ее черед, когда брак с царем Ярбом — и деспотом, и малодушным, отпрыском нимфы ливийской, уроженки страны гарамантов, и Юпитера-бога — мог бы предотвратить штурм Карфагена, царица недолго медлила, она велела сложить и разжечь погребальный костер, как это запечатлено на одной из душераздирающих иллюстраций в Vergilius Vaticanus, в Ватиканском Вергилии, и на полыхающем костре вонзила меч себе в грудь. Из этого, — продолжал Прейзинг, растопыренной ладонью мягко подталкивая меня в спину, как будто это я встал посреди дорожки, — следуют кое-какие выводы и для деловой жизни. Если руководитель обращается с призывом, то в первую очередь сам обязан ему следовать. Если расходы на копирование слишком велики и приходится призывать к бережливому использованию копировальной техники, то и самому надо копировать меньше, а уж коль не получится, так не копировать вовсе.
Итак, он насвистывал первые такты посвященной Дидоне оперы Перселла, когда администратор Саида Малук вела его в L'Hôtel d'Elisha, упорно называемый им отелем «Дидона» — L'Hôtel Dido, — ведь именно под таким именем любезная царица известна была своему народу. Все мавританское осталось за пределами этого космополитического бутик-отеля, запечатленного в разных глянцевых журналах под рубрикой «Заповедные уголки». В интерьере довлели рустованный цемент, шероховатые стены и полы сизого оттенка попеременно с темным дощатым настилом, на котором размещались, предлагая присесть, какие-то интересные предметы мебели. Украшением стен служили немногочисленные изображения Дидоны из разных эпох.
Дань местным традициям — или тому, что во всем мире любитель прятаться в заповедных уголках принимает за таковые, — здесь отдавали лишь краткие иронические цитаты. Феска, служившая абажуром на ночном столике, два-три узорных изразца, будто случайно брошенные и застывшие в цементном полу, тут кисточка, там чуточку резьбы по дереву. А в качестве лейтмотива — воловьи шкуры, их Прейзинг приметил с особой радостью посвященного.
— Воловьи шкуры! — Он и теперь не мог сдержать восторга. — Воловья шкура, Дидона, шкура! Дидона и воловья шкура?
Я только пожимал плечами. А Прейзинг вошел в раж:
— Изопериметрическая проблема, она же «задача Дидоны»!
Один знакомый время от времени дарил ему книжки про математические чудеса и загадки: «Последняя теорема Ферма», «Гипотеза Гольдбаха», «Задача коммивояжера». Прейзинг читал эти книжки (ему вообще нравилось читать, хотя и не нравилось стоять в книжном магазине перед забитыми стеллажами и перед выбором), и как уж тут не сразить кого-нибудь вроде меня удивительной историей из мира чисел.
На деле же трудно ввергнуть в изумление такого, как я. Ему давно пора это понять. Изумление есть попытка преодолеть сопротивление мира, но у такого, как я, слишком уж мала для этого площадь воздействия, что в равной степени относится и к самому Прейзингу. Он не упустил возможности мимоходом сбагрить мне историю про Дидону и воловью шкуру.
