Кевин усмехнулся, после чего покачал головой — Джордж Шэлби был в своем репертуаре. Он поднял коробку и положил ее на стол.
— Ну что ж, прими еще раз мои поздравления.
— Спасибо, Джордж. Не забудь… хотя я уверен, что о таких вещах ты не забываешь, что сегодня вечеров в баре "Пятница" я устраиваю для всего коллектива свой Прощальный Вечер.
— А там будут стриптизерши?
— На это можешь не рассчитывать.
— Очень жаль, очень жаль, — задумчиво протянул Шэлби, продолжая стучать газетой по бедру. — Но, ты ведь знаешь, что я буду там присутствовать, пусть даже это будет самая настоящая смертная тоска. Ты ведь мой самый лучший друг.
— Я знаю об этом, Джордж. Ты тоже мой лучший друг.
Последнее что Кевин положил в коробку, была фотография его семьи. Если между нынешней Клэр и Клэр двухгодичной давности не было зрительной разницы, то Кэтти за два года явно подросла. Взяв заполненную коробку под мышку, он похлопал по плечу Шэлби, и направился к выходу. Джордж, не отставая, последовал за ним.
Джордж Шэлби работал в "Уэллс Фарго" до Кевина и был на хорошем счету, но его слишком яркая независимость вредила ему. Он мог подписать контракт по кредиту практически с любой компанией или физическим лицом, которых банк хотел заполучить в качестве постоянных клиентов, а потом высказать все, что он думает о политике банка или же об очередном маркетинговом ходе. Как правило, его мнение было не лишено оснований, но не всем нравилось его столь открытый образ мышления. Кевин пришел в банк практикантом, в то время как Шэлби уже занимался кредитованием. Он продвигался по должности, в то время как Джордж занимал все ту же должность.
— Кэв, ты единственный баловень судьбы, которого я уважаю.
— Я знаю, Джордж и ценю это. Когда я осяду в новой должности попрочнее и буду проводить вечера за баночкой пива с руководителями банка, я обязательно замолвлю за тебя словечко.
— Я всегда знал, что ты мой лучший друг. У тебя даже в офисе было всегда солнечнее, чем в любом другом углу здания. Звезды благоволят тебя, и я вычитал из газеты, которая у меня сейчас в руках, что по гороскопу тебя будет преследовать удача на протяжении всей недели, а также, что тебя ждет путешествие. И ты только глянь — гороскоп оказался прав.
— Я бы не стал доверять гороскопам, Джо, — сказал Кевин, по пути кивая головой коллективу банка и принимая от них поздравления. — Они повторяются со временем, не говоря уже о частых противоречиях.
— Ты неисправимый реалист, друг. Твой скептицизм меня угнетает. Я начинаю радоваться, что вскоре тебя перестану видеть в каждый день.
— Я знаю, что это неправда.
— Черт, как ты догадался? Неужели меня мимика выдала? — Шэлби продолжал следовать за Кевином в сторону входных дверей, по пути избавившись от газеты — выкинув ее на один из рабочих столиков оператора. — Вот хоть убей, но не пойму как мы стали друзьями, мы ведь совершенно разные. Ты красив, а я обаятелен; ты вечно сосредоточен, а я вечно весел; ты женат, а я холостяк и горжусь этим. И самое главное отличие — ты не можешь отдыхать и веселиться, а для меня это жизненно необходимо. Вот скажи мне, как ты провел День Президентов, что был на прошлой неделе?
— Дома под одеялом и в объятьях жены.
— А про Хэллоуин, я и вовсе молчу.
— Джордж, — Кевин резко остановился, и Шэлби чуть было не налетел на него. — Ты прекрасно знаешь, что Хэллоуин далеко не самый мой любимый праздник.
— Да, — согласился Шэлби. — Ты мне рассказывал о своем прошлом, связанном с этим праздником. Но, Кевин, это ведь произошло, когда тебе было лет пять.
— Десять. Я готов поверить в реальности Христа, и даже в пасхального кролика но, задабривать нечистую силу песнями и плясками глупо. Мне вполне хватает Рождества, Пасхи и Дня Благодарения, — непреклонно заявил Кевин, после чего продолжил свой путь, выйдя из банка на улицу и встав на обочине, поманив рукой ближайшее свободное такси. Шэлби встал рядом с ним.
— Нельзя же быть настолько приземленным и верить лишь в самого себя!
— От чего же только в себя? Я верю, что три "К" в именах моей семьи — залог счастья.
— И откуда взялось такое поверье?
