– Наташа об этом знала? – опешила я.
– Если уж я знаю… Город-то маленький. Кто-нибудь непременно донес. Мир не без добрых людей. Зазноба его в парикмахерской работала, у Натальи. Потом ушла. Девка двадцати семи лет, с виду ничего особенного. А на Гошу она глаз положила, потому что он при деньгах. Вот и родила, надеялась, что он из семьи уйдет.
– Но Игорь делать этого не собирался?
– Кто знает. Может, и собирался. Юлька, зазноба его, на всех углах вопит, что он к ней как ходил, так и ходит. Может, врет. На алименты она не подавала, это точно. Должно быть, Гоша ее уговорил. Сам деньги давал. Вряд ли много. А разводиться с Натальей ему не с руки. В семье она была командир, а он так, на подхвате. У нее полгорода в друзьях и знакомых, тот же мэр… Уж придумала бы, как его с голой задницей оставить, если б решил уйти.
– Ничего себе, – пробормотала я, косясь на Женьку, та криво усмехнулась.
– Вот тебе и любящая семейка.
– Но… они выглядели идеальной парой, – сказала я, не желая расстаться с иллюзией, что такие пары в принципе существуют.
– Гоша жену побаивался. Она, знаете ли, властная… была. Если что не по ней… да и привык, наверное. Опять же, чего Юльку слушать? Мало ли со зла наболтать можно? И ребенок вовсе не от него, а если и от него… Ну, с кем не бывает? Согрешил. Кто ж знал, что Юлька вздумает рожать?
– Если ребенка Игорь официально не признал, вряд ли сын может на наследство рассчитывать, – задумчиво произнесла Женька. – Хотя…
– Да неужто вы думаете, что Юлька такое сотворить могла? – ахнула Любаня, прижимая руку к сердцу. – Со злости? Что он Наташу не бросает? – и сама себе ответила: – Да ладно… она, конечно, дурында, и характер склочный, но чтоб такое…
Мы еще немного погадали и, простившись с Любаней, отправились к себе в номер. Легли спать, но без разговоров опять не обошлось.
– Хорошо, что я его соблазнить не успела, – проворчала Женька, взбивая подушку.
– Юрия Константиновича? – уточнила я.
– Кого же еще… а ну как он в самом деле на чужое добро позарился?
– Очень смешно, – фыркнула я. – Добро не ему отойдет, а папаше. А потом, он все-таки мэр.
– И что? Одно другому не мешает. Я тебе такого могу порассказать…
– Не надо, – отмахнулась я. Но то, что Женька оставила свои притязания, меня очень порадовало. Ну зачем ей мэр Кутуева, да еще женатый?
До разговора с Любаней я была уверена: двойное убийство – дело рук конкурентов. И заверения мэра насчет того, что подобное маловероятно, особого впечатления не произвели, раз он битый час болтал о том, что для успешного ведения бизнеса в городе созданы все условия, и имидж Кутуева у него сейчас на первом месте. Но узнав, что у покойного Игоря Павловича была любовница и даже есть сын, с выводами я теперь не спешила. Юля стала подозреваемой номер один. Надеюсь, следователям о ней сообщить успели. Если это месть обманутой женщины, тогда понятно, почему она выбрала такой день…
Среди ночи меня разбудила Женька.
– Анфиса, – тоненьким голоском позвала она. Приподняв голову, я увидела, что подруга, сидя на подоконнике, напряженно пялится в окно.
– Чего тебе? – спросила я недовольно.
– У Натальи в доме кто-то есть… я в саду человека видела.
Сонную одурь с меня как ветром сдуло, я тут же присоединилась к Женьке. Наш номер был рядом с открытой верандой, и из окна дом Натальи и прилегающее к нему пространство как на ладони. Но сколько я ни вглядывалась в темноту, ничего увидеть не могла.
– Померещилось, – прошептала я, косясь на подругу.
– Ничего подобного… Идем на веранду, оттуда лучше видно.
– Опасно. Нас тоже могут увидеть.
– А ты постарайся, чтоб не увидели.
На веранду мы, конечно, отправились. Осторожно, боясь привлечь внимание, хотя свет в холле не горел. Любаня либо спит, либо вообще домой ушла. Прошмыгнули на веранду и к балюстраде добирались на четвереньках, чтобы нас с улицы не увидели. Потом и вовсе залегли на плиточном полу. И дом Натальи, и сад (пяток невысоких деревьев, высаженных совсем недавно) выглядели совершенно необитаемыми. То ли глаза успели к темноте привыкнуть, то ли стало светлее, но окружающие предметы я видела теперь куда отчетливее. Ничего подозрительного.
