Мариша торопливо вылезла в окно и поспешила навстречу незваному гостю. Не хватало еще, чтобы он снова подсунул Эрику какое-нибудь малоприятное дельце. Однако Мариша опоздала. В тот момент, когда она подбегала к Алексею, тот просительно вытянул руки и трагичным голосом произнес:
– Умоляю! Вопрос жизни и смерти!
Мариша остановилась и нахмурилась.
Интересно, о чьей жизни идет речь? Скорее всего, Голубев имеет в виду свою скромную персону. Она всегда волновала его больше всего.
– Мы же договорились, у меня выходной, – нахмурился Эрик. – Имей совесть! Я и так пахал на тебя целый месяц.
– Мне конец! – Голубев закатил глаза и приготовился тихо сползти на землю.
– А что случилось?
Мариша тяжело вздохнула. Эрик в своем репертуаре. Не может удержаться, чтобы не задать ненужных вопросов.
Алексей приоткрыл один глаз и, убедившись, что сыщик не сердится, деловито сообщил:
– Вообще-то, история довольно длинная. Думаю, будет лучше, если я расскажу обо всем по дороге.
– О какой дороге идет речь? – возмущенно спросила Мариша, а Эрик тихо хмыкнул.
– Говорю же, нет времени. Собирайся, заводи машину, а я скажу, куда ехать.
Сыщик некоторое время пристально смотрел на Голубева, потом махнул рукой и произнес:
– Жди здесь. Я буду через десять минут.
Мариша раскрыла рот. От возмущения она не могла вымолвить ни слова.
– А ты не едешь? – вроде бы обрадовался Голубев, видя, что она не трогается с места. – Отлично! Без тебя спокойное будет.
– Не дождешься! – прошипела она и бросилась собираться.
Через полчаса Эрик выехал за город. Голубев уселся на переднее сиденье и теперь вещал во весь голос о беде, которая его неожиданно постигла. Мариша с сожалением смотрела на свое привычное место и изо всех сил злилась на следователя. Мало того, что он лишил ее заслуженного отдыха, так еще и занял самое удобное место в машине.
– Начну издалека, – произнес Голубев и немного повертелся, принимая удобное положение. – Три года назад в дачном поселке «Советский рабочий» приключилась весьма странная смерть. При невыясненных обстоятельствах умер глава дома Андрей Бессонов. Его нашли утром в собственном кабинете. Он лежал на столе, рядом с ним – недопитая чашка кофе. Дверь в кабинет заперта изнутри, ключ торчал в замочной скважине. Домашние пытались достучаться до Андрея, но когда поняли, что он не подает признаков жизни, выбили дверь.
К тому времени, как приехала наша бригада, медики уже констатировали смерть от паралича дыхательных центров. Я передал тело эксперту, но здесь вышел некий казус. По всем признакам с Бессоновым либо приключился удар, либо он умер от действия какого-то яда. Причем если это был яд, то яд быстродействующий. Иначе, почувствовав недомогание, он бы поднял на ноги домашних, и ему бы оказали помощь.
– Ваш эксперт не смог определить яд? – Эрик удивленно приподнял брови.
– Не то чтобы не смог… – Голубев замялся. – В общем, дело было так. Лето, жара, многие сотрудники ушли в отпуск, в том числе и Эдуард Петрович, наш судмедэксперт. Вместо него пришла молодая девочка, почти без опыта работы. Мы передали ей остатки кофе, а она, раззява, уничтожила его!
– Как уничтожила? – вырвалось у Мариши. Против ее воли эта история начала ее интересовать.
– Уронила пробирку на пол! Правда, перед этим она все-таки успела сделать одну пробу и определила, что кофе был сладким, видимо, в него добавили сахар, чтобы замаскировать вкус яда. Хотя вкус кофе сам по себе перебивает даже самые яркие привкусы.
– Может, Бессонову подсунули цианид? – поинтересовалась Мариша.
– Не знаю, – мрачно ответил Голубев. – Но я не думаю, что это был он. Все упирается в возможность, понимаете? Цианид просто так не достанешь. Это не батон, который можно купить в любом магазине. Хотя на ум приходит именно этот яд. Он действует практически мгновенно.
– Я не понял, – нахмурился сыщик. – Так Бессонова отравили или нет?
– В том-то и дело, что я не знаю! Результатов экспертизы нет, а значит, у меня связаны руки.
– Какое же было выдано заключение о смерти?
– «Остановка дыхания в результате сердечной недостаточности», – сообщил Алексей. – Как-то так. Я точно не помню. Дело в том, что я не стал сильно налегать на это дело. Тем более на это были особые причины.
