– Да что же?!
– Все так странно, Анечка… Мы получили деньги от кого-то… Нашли в почтовом ящике тридцать тысяч долларов в конверте. В нем была записка: «На лечение Ани». И указан адрес этой клиники. Но ни подписи, ни телефона или адреса нашего благодетеля.
– Ничего себе!!!
– Мы тогда тебе не сказали, потому что ты была маленькая, в деньгах ничего не понимала. И потом, боялись, если честно. Мало ли откуда эти деньги. Вдруг какие-нибудь левые…
– Левые деньги отмывают официально, – сказала я веско, со всем апломбом своего юного всезнайства. – Вкладывают в благотворительный фонд или в какую-то коммерцию, но так, чтобы видно было. Потому что эти деньги должны стать чистенькими и уже вполне законно лечь на счета, на «правые», и крутиться дальше. И потом, тридцать тысяч – это много для нас. А для «левых» это не сумма!
«Всезнайство» мое и в самом деле было нетипичным для подростка: сказались годы, проведенные за чтением книг и статей. Даже после того, как я начала ходить и учиться в обычной школе, свободное время отдавала самообразованию. Наверное, я по природе любознательна. Мне хочется больше знать о мире: только так можно почувствовать, какой он огромный. Есть мир обычный, в котором мы живем; есть тот, что виден лишь в телескоп или, наоборот, в микроскоп. Когда ощущаешь, как расширяются в твоем сознании границы мира, то будто и твоя душа становится больше, и дышишь глубже… Я интересовалась всем подряд: открытиями в астрономии, физике, медицине, компьютерными технологиями, статьями по экономике и политологии и еще уймой всяких увлекательных вещей. Читала я так много, что знания сами по себе осели в мозгу.
– Возможно, – неуверенно согласился папа. – Хотя по тем временам это была очень большая сумма, у нас даже от нее немного осталось после твоей операции… Но теперь это не имеет значения. Деньги предназначались для твоего лечения, и мы тебя вылечили.
– Только до сих пор не знаем, кому спасибо сказать! – мама снова разрыдалась.
А меня вдруг словно электрическим разрядом пробило: Фея!
– Знаете, родители, а у меня ведь тоже был от вас секрет… И почему-то мне кажется, что оба секрета связаны. Когда мне было одиннадцать лет, ко мне прилетела Фея…
…Апрель перетекал в май, вокруг разгоралась весна. Желтые звездочки одуванчиков усеяли зазеленевшие газоны. Я всего лишь один раз в жизни держала в руках их нежные, шелковистые венчики – папа мне нарвал. Помню, испачкала нос в желтой пыльце, а потом мы смеялись с родителями, когда они дали мне зеркальце.
Я сидела на балконе – «гуляла». То есть жадно втягивала ноздрями терпкие ароматы оттаявшей земли, пробившейся травы, набухших почек… И подставляла лицо уже жаркому солнцу, стараясь не смотреть во двор на весело бегающих и кричащих детей – детей, у которых имелись ноги. Конечно, я завидовала и расстраивалась. Иной раз плакала. Хотя уже тогда понимала: не поможешь горю слезами. Надо учиться жить с этим. Вернее, без этого. Без того, что есть у всех. Без ног.
Некоторые дети знали, что я, инвалид, сижу на балконе и смотрю на них с завистью, и нарочно дразнили меня. Один мальчишка откровенно кривлялся под моим балконом, корча рожи. Остальные, наоборот, делали вид, что о моем существовании не подозревают, но играть они приходили именно под мой балкон, будто во дворе не было другого места. Они хотели, чтобы я видела их, завидовала и плакала. Они хотели, чтобы мне было больно… Им от этого становилось радостнее бегать, видимо. На здоровых ногах.
Я не заметила, каким образом на перилах балкона оказалась премилая куколка. Увидев ее, я оторопела. Она сидела на перилах – как сидят люди, согнув ноги. У нее были фиолетовые волосы, покрытые легкой сеточкой с блестками, и нарядное платье, белое с сиреневым узором на подоле, тоже с блестками. Размером она была немного больше Барби, только на спине – крылышки.
Сначала мне стало не по себе, даже страшно – в сказки я уже почти не верила, и появление этой куклы у меня на балконе восприняла подсознательно не как чудо, а с опаской, как чужое вторжение. Но куколка сидела мирно, улыбалась. Личико у нее было красивое и приветливое.
