— Не подумал я… Ну, сколько ты сам назначишь? — поспешил он успокоить Федора.
— Вот это мужской разговор! — похвалил Федор. — Не станем же мы с тобой мямлить, как дети малые иль бабы глупые. С коровы — по трешке, с телки — по полтора рублика… Давай-ка сюда счеты!
Федор не глядя, ощупью перебирал проворными пальцами костяшки, бормоча при этом:
— За четыре коровы — двенадцать рублей. За четыре телочки — шесть рублей. На лугу Киэлимэ из моих двенадцати десятин скосить пять., по рублю. Пять рубликов. Итак, с меня всего двадцать три рубля, а за тобой девятнадцать. Теперь уже я оказываюсь в долгу у тебя на четыре рубля. Вот что значит быть хорошим работником!
Порешили на том, что Егордан за свои четыре рубля получит от Федора «все, что пожелает», после того как Веселовы переедут на лето в свою родовую усадьбу Эргиттэ. Пока же, до окончательных расчетов, Егордан принес домой полфунта сахару, четвертушку чаю и три аршина бумазеи Никитке на рубаху.
В тот же вечер составили столы и с радостными возгласами уселись пить крепкий сладкий чай.
— Вот как ошиблась ты, Дарья, — говорил захмелевший Егордан. — И на почетное место посадил и водкой угостил. Попросить бутылку с собой я не посмел, а то бы мы все приложились. Только мать удалось угостить.
— Как же ты со стола попросишь! — согласился дед.
— Кто не подражает русским да не болтает, что богачи, мол, притесняют, богачей убивать надо, — для тех и Федор человек как человек, — заявил Федот.
— Вот и обманул: заманил к себе в дом да споил, — вступил в разговор Дмитрий. — Десятину по рублю! Так ведь это за два дня насилу скосишь. Вон Бобров на огородной работе по полтора рубля дает, а не хочешь деньгами— получай с урожая свою долю.
— Очень надо в земле копаться! — закричало разом несколько голосов. — Говорят, он эти самые семена, как лекарство, в пакетиках держит.
— И урожай-то, должно, в бумажки соберет. Жили мы до сих пор без огорода…
— Уж не собираешься ли ты вместе с ним к русским, в Россию, поехать? — насмешливо сказал Федот.
— Ну и поеду, — заявил Дмитрий. — Русские получше вашего Федора Веселова будут.
— Довольно вам спорить! — начала уговаривать сыновей тихая Дарья. — Прямо что твои братья Чорбой! Ты, Дмитрий, не трожь пока Федора, не губи свою судьбу… И Майыс…
— Перестань, мать! — неожиданно заволновался сын.
— Хоть и глупа я, а догадываюсь. Муха на ухо шепчет мне в моем темном углу.
— Довольно! — крикнул Дмитрий и выбежал из юрты.
Только кончили чаепитие, как появилась Варвара.
— Не пойму я что-то, о чем мой сын договорился, — произнесла она, входя. — Слушай, парень! Откуда у тебя сено возьмется восемь чужих скотин кормить? С Дулгалаха твоего никогда больше восьмидесяти копен не собирали.
Подумали да рассудили, оказалось, что и в самом деле нечем будет кормить чужую скотину. Тут и на свою-то корову да бычка еле-еле хватит. К тому же, если не падет Дочка, у них ведь целых три скотины будет. Стали высчитывать… На корову — сорок копен, а на телку — двадцать… С ужасом убедились, что на Веселовскую скотину потребуется двести сорок копен. Арендовать покос у чужих — все равно что погибнуть. Лучше уж у самого же Федора за половинную долю попросить. На этом и порешили.
Егордан на другой же день уговорился с Веселовым скосить ему семь десятин за половинную долю.
— Вот видите! — воскликнул Дмитрий, узнав условия нового договора. — Он — паук, а мы — мухи.
— Надо бы отобрать у него богатство! — язвительно заметил Федот.
— И отберем! Пока он у нас жизнь не отобрал…
— Ох, и не надоело вам! — молит мать. — Смел-то ты смел, Дмитрий, а счастье свое упустишь.
Долго шептались две старухи в темном углу.
— Ну что ж что у богатых росла! Родом-то не лучше нашего, — слышалось оттуда. — Девушка и сама не прочь. Ирине сказать можно, Дмитрий ей нравится.
Варвара оказалась проворной свахой. В тот же вечер в темном углу веселовской избы зашептались старушки. Ирина было обрадовалась. А Федор оскорбился, забушевал. Бедная девушка горько плакала в хотоне.
— Не судьба! — вздыхали старухи.
На другой вечер маленькая Аксинья за руку привела отца.
— Дмитрий, ты, говорят, в зятья ко мне проситься решил, — заговорил Федор. — Ведь ты брезгуешь богатством. А девушка росла у богача. Вот поедешь в Россию с другом своим, русским фельдшером, там и женишься на русской красавице. Хотя и то сказать — сумеешь, так и на моей женись. Увозил же удалой Манчары женщину в леса. Вот и ты увези Майыс да живи с ней в лесах Эндэгэ. Громкое будет событие: нищий Эрдэлир увел приемную дочь богача Веселова!
