Некоторые ситуации повторяются контрастно, с «точностью до наоборот», причем, как правило, такие повторения связаны с мотивом дерева: Карабас хочет сжечь деревянного Буратино (195), а полицейские — утопить (216) — именно «деревянность» Буратино делает первую угрозу столь опасной, а вторую — неосуществимой. Дважды Буратино оказывается на дереве — сначала вниз головой, повешенный котом и лисой (205), а затем сидя на верхушке итальянской сосны и издеваясь над Карабасом (230–231).
По два раза повторяются некоторые важные словесные формулы: так, слова о «коротеньких мыслях» Буратино первый раз принадлежат автору-повествователю («Не нужно забывать, что Буратино шел всего первый день от рождения. Мысли у него были маленькие-маленькие, пустяковые-пустяковые», 186), а второй раз — эта характеристика исходит от Тортилы («безмозглый доверчивый дурачок с коротенькими мыслями», 218); дважды Карабас сравнивается с крокодилом (в авторской речи: «…огромный рот лязгал зубами, будто это был не человек, а крокодил», 194; и в речи Карло: «А ты — хуже всякого крокодила», 248). Дважды звучит фраза «Довольно лизаться» — в первый раз ее произносит Карабас (194), а во второй — сам Буратино (245).
В-третьих, при чтении сказки возникает впечатление, что практически все герои сказки — за знаменательным исключением Буратино — «ходят парами». Рядом с Карло — Джузеппе, рядом с Карабасом — Дуремар, рядом с Мальвиной — либо Артемон, либо Пьеро; в свою очередь, Пьеро появляется либо в паре с Арлекином, либо в паре с Мальвиной; взаимоподобны мудрые резонеры Говорящий Сверчок и Тортила; а парой злой крысе Шушаре служит летучая мышь, «похожая на чертика», которая крысиным лазом выводит Буратино прямо в лапы кота Базилио и лисы Алисы. В сказке два властителя (тарабарский король и губернатор Лис) и две пары собак: два полицейских бульдога и два сыщика добермана-пинчера.
Этот прием достаточно откровенно подчеркнут Толстым при изображении кота Базилио и лисы Алисы. Они не только «ходят парой», у нищих есть контрастный двойник: губернатор-Лис и «жирный кот с надутыми щеками, в золотых очках — он служил при губернаторе тайным нашептывателем в ухо» (243). Более того, в «Золотом ключике» — два кота Базилио: в самом начале Буратино борется с искушением схватить за хвост «полосатого кота Базилио» (191), и потому когда на сцене выступает «настоящий» Базилио, то он оказывается представлен так: «Это был не тот кот, которого Буратино встретил вчера на улице, но другой — тоже Базилио и тоже полосатый» (198). Двойник есть и у Алисы — рядом с губернатором Города Дураков прогуливается «спесивая лисица», держащая в лапе цветок ночной фиалки (214).
Все эти повторения и удвоения слишком частотны, чтобы быть случайными. Примеры обнажения этого приема свидетельствуют о том, что автор по крайней мере подсознательно чувствует наличие «двухтактного» ритма в своей сказке. Удвоения крайне трудно подвести под «общий знаменатель». Некоторые из них воплощают контраст (театр Карабаса и театр Буратино, например), а некоторые — подобие, причем в ряде случаев оно сближает контрастных персонажей (Буратино и Пьеро, жулики и правители). В редких случаях повторы выявляют эволюцию героев (избиения Пьеро), но это скорее исключение, чем правило, — большая часть удвоений ничего не добавляет к уже известному о персонажах.
Более того, «двойчатки» практически перекрывают, делая незаметной более характерную для сказочного жанра трехчастную структуру, которая прослеживается, пожалуй, только в том, что Буратино три раза получает дары: азбуку от папы Карло, деньги от Карабаса и, наконец, золотой ключик от Тортилы. Несмотря на внешнее сходство со сказкой, эти сюжетные ходы отличаются от сказочной модели. Полученные героем дары не соподчинены иерархически — первые два дара Буратино утрачивает и лишь третий, золотой ключик, сохраняет, и тот и ведет к цели — впрочем, для Буратино неведомой до самой последней сцены. Сюжетная случайность, с которой Буратино теряет одни дары, но приобретает другие, скорее напоминает об авантюрном романе, нежели о сказке с ее строгой логикой символических обменов.
