Веселые человечки: культурные герои советского детства - страница 143

Впрочем, эта версия ничего не добавляет к знакомому с детства мультфильму. Более того, мультфильм отвергает любые попытки наложить на него какую-нибудь новейшую интерпретацию. При всем моем желании, концепции французских постструктуралистов или словенских постлаканианцев оказываются точно так же неуместны в этом контексте, как нью-эйджевские неомифологические построения. Можно, например, назвать Старуху Шапокляк трикстером (старуха и ребенок, обманщица и обманутая и т. д.), однако все-таки неясно, что это нам даст, кроме возможности сказать умное и давно всем надоевшее слово.

Трудность привнесения в мир Крокодила Гены и Чебурашки новых смыслов отчетливо контрастирует с их способностью легко перемещаться в любой иной контекст, блестяще продемонстрированной в цикле Кузнецова. Похоже, дело в том, что герои Успенского-Качанова-Шварцмана полностью самотождественны. Герои мультфильма не могут служить иллюстрациями к чужим теориям — они слишком заняты тем, что «работают собой»: в точности как Гена, работавший в зоопарке крокодилом. Эта самотождественность и позволила им стать настоящими героями поп-культуры. Их мир герметичен и долго не выпускает попавшего в него маленького зрителя, которому, конечно, полностью безразлично, какие следы 70-х находят в этих мультфильмах его родители.

Главный вопрос, связанный с «Чебурашкой», — это вопрос о том, почему этот мультфильм и его главный персонаж снискали у массового российского зрителя особую популярность. Среди знаменитых мульгероев рубежа 1970-х годов — в их ряду Карлсон, Винни-Пух, Волк и Заяц — Чебурашка занимает особое место и воспринимается, по предположению Сергея Кузнецова, как персонаж, наиболее полно выразивший самоощущение позднесоветского человека. В последние годы самым ярким примером такого восприятия Чебурашки стало его использование в качестве символа национальной российской сборной начиная с Олимпиады-2004.

Такое развитие событий удивило депутатов Государственной думы страны: так, член фракции «Родина» Александр Кругов дважды за последующие два года инициировал депутатские запросы в Олимпийский комитет России о том, «на каких условиях и кем был принят символ-талисман „Чебурашка“ российской олимпийской сборной» [487]. Как выяснилось, это решение было принято компанией, создававшей форму спортсменов и посчитавшей, что Чебурашка может стать наиболее удачным талисманом сборной потому, что он «ассоциируется исключительно с хорошим и добрым» и «пользуется любовью и у детей, и у взрослых» [488]. Хотя обсуждение этой темы продолжается до сего дня, оно не вызывает большого интереса у граждан, которые, похоже, воспринимают выбор Чебурашки как естественный, не задаваясь вопросом о том, «почему этот ушастый зверек» стал и остается символом страны на олимпийских соревнованиях. Такое «автоматическое» восприятие странного как естественного наводит на размышления о значениях, связанных с этим героем в российском культурном сознании. Данная статья обращается к тексту мультфильма в поисках ответов на вопрос депутата Крутова: «Что символизирует этот зверек?» [489]

Предметом нашего обсуждения станет текст самого мультфильма в контексте культурных констант советского и отчасти постсоветского времени. В своей статье о детских анекдотах по мотивам советских мультфильмов Александра Архипова точно отметила, что актуальны для широкого зрителя были именно мультипликационные тексты, а не книги, с которыми они были связаны