Мы ныряем под ветви и садимся. Если бы я витал в облаках, то решил бы, что Джо вытащила меня сюда, чтобы заняться любовью с видом на океан. Но я уверен, что она задумала другое. Она садится по‐турецки и ждет, пока я тоже сяду. Она кладет ладонь на мою руку. Я вижу, что Джо накрасила ногти. В темноте я не могу разобрать, в какой именно цвет. «Я должен поцеловать ее до того, как она заговорит», – думаю я, но Джо меня опережает.
– Мы не должны больше видеться, – говорит она.
– Нет! – говорю я тоном упрямого ребенка.
– Фрэнк, – отвечает Джо.
– Ты не сказала «юбс», – с удивлением бормочу я. – Я чувствовал, что что‐то не так.
– Послушай меня, Фрэнк.
– Ты меня бросаешь, да?
– Как долго мы с тобой сможем скрывать наши отношения?
– Боже, ты действительно меня бросаешь.
Я изо всех сил давлю основаниями ладоней на глаза. Звук океанского прибоя становится оглушающим.
– Я не верю своим ушам, – говорю я. – Наши отцы поругались, и ты решила сдаться и уйти.
Я не знаю, какое у меня в сейчас выражение лица, но Джо выглядит немного испуганной. Может, она увидела на моем лице злобу и желание отомстить за предательство?
– Мы только что окончили школу, – говорю я. – Впереди три летних месяца. Если мы будем делать все осторожно, тщательно спланировав, рассчитав время, то у нас все получится.
Она прикасается ко мне, чтобы меня остановить.
– Ты бы сам себя со стороны послушал.
– Все может быть просто изумительно, – продолжаю я.
– Вот такая сложилась ситуация, – отвечает она, хватается за голову и встряхивает волосами; я уверен, что сейчас в них сверкнула зеленая полоса, хотя в темноте ничего не видел. – Родители вмешались в мою жизнь. И в твою тоже.
– Так не обращай на них внимания! – говорю я. – К черту всех! Будем сами по себе.
– От всего этого так просто не уйти.
– Мы можем делать все, что хотим, – отвечаю я. – А все остальные пусть катятся куда подальше.
– Ты действительно хочешь именно этого? – спрашивает Джо. – Собираешься просто послать всех к черту? А ты хоть понимаешь, что за этим последует? Это касается не только нас самих. Я не хочу, чтоб наши семьи враждовали. Я не хочу портить отношения с отцом. И для тебя я тоже этого не хочу.
Я смеюсь:
– Значит, ты считаешь, что оно того не стоит?
– Что чего не стоит?
Я смотрю на Джо:
– Любовь.
На ее лице появляется обиженное выражение.
– Я этого не говорила.
Я не отрываю от нее взгляда.
– Я этого не говорила, – повторяет она.
Хотя на самом деле именно это она и сказала.
– Я просто считаю, что нам надо думать о других, более важных вещах, – добавляет она.
– Нет ничего важнее любви, – говорю я и прижимаю руки к глазам с такой силой, что скоро перед глазами появляются черно-зеленые круги.
«Давай просто любить друг друга», – хочется мне сказать. А в ответ услышать: «Как скажешь, Фрэнк». И вернуть все, что между нами было, одним долгим поцелуем. Но Джо смотрит на волны, которые плещутся далеко внизу, и подбирает слова для меня.
– Перед твоим папой стоял выбор – жить недолго, но лучше или пройти химиотерапию и жить дольше, но хуже, – говорит она.
Я проглатываю подступивший к горлу комок.
– Мы не будем принимать химиотерапию, – продолжает Джо.
Я не очень понимаю, что она этим хочет сказать. Она что, сравнивает наши отношения с раком? Впрочем, все это не имеет никакого значения, я чувствую, что она меня бросает.
– Но я люблю тебя, – говорю я. – И ты любишь меня.
– И мы счастливая семья, – грустно добавляет она.
– Так давай, как раньше, любить друг друга, – пытаюсь убедить ее я.
– Фрэнк, я просто не могу, мы… – Джо, не договорив, закрывает ладонью рот. Она не знает, что еще сказать? Или не хочет больше ничего говорить?
– Я тебя люблю, – говорю я. – Ты любишь меня. Что может быть проще?
Она закрывает лицо ладонями, а я обнимаю ее, сначала одной рукой, а потом обеими. Но Джо уже стала для меня чужой. Между нами все теперь иначе. Словно костер затухает у меня на глазах, а я не знаю, что делать, когда затухает костер. Джо смотрит на океан.
– Смотри, океан светится, – говорит она.
Я смотрю на океан. Действительно, бьющие о берег волны светятся синим.
– Сейчас пиковое свечение.
