— Гэри, ты обещал! — прервала его Дорс. — Ты обещал, что никакой математики не будет. И не прячься за словечками типа «простейшая».
— Нет, нет! Когда я назвал эту теорию простейшей, я лишь хотел сказать, что она жутко древняя и родилась в туманном прошлом вместе с огнем и колесом. Однако формулы гравитационной теории содержат в себе описание принципов движения планетарных систем, двойных звёзд, раскрывают причины приливов и так далее. С помощью этих уравнений можно даже добиться разработки визуальной модели вращения планеты вокруг звезды, взаимного движения пары звёзд — на двухмерном экране. Более сложные взаимосвязи можно проследить с помощью трёхмерной голограммы. Такие вот упрощенные модели порой помогают лучше уяснить суть явления, чем если бы мы принялись старательно изучать явление само по себе, в его истинном виде. И на самом деле без гравитационных формул наши знания о движении планет и о небесной механике вообще были бы крайне ограниченными.
Итак, затем у вас возникает желание узнать о каком-то явлении больше, потом — ещё больше, а может быть, само явление усложняется, и тогда вам потребуются всё более и более сложные уравнения, всё более и более изощренное программирование, и получаемая в итоге компьютерная модель становится всё сложнее и сложнее для понимания.
— А модель модели разработать нельзя? — поинтересовался Челвик. — Может, так было бы проще?
— В таком случае неизбежно придётся отбрасывать кое-какие характеристики явления, без которых просто невозможно, и ваша модель станет бесполезной, бессмысленной. МВМ — то есть минимальное возможное моделирование — обрастает деталями гораздо быстрее, чем само изучаемое явление. В общем, много тысяч лет назад было доказано, что для того, чтобы смоделировать Вселенную во всей её сложности, нужна модель, размеры которой будут не меньше самой Вселенной. Другими словами, это означает, что цельную картину Вселенной можно получить лишь за счёт изучения самой Вселенной. Было доказано также, что, если предпринять попытку вычленить модель какого-то участка Вселенной, потом ещё одного, потом ещё и ещё, а потом попытаться, как из кубиков, сложить целую Вселенную, становится ясно, что таких крошечных моделей — бесконечное количество. Поэтому для понимания Вселенной в целом при таком подходе потребуется бесконечное время. Вот ещё один пример того, что нельзя объять необъятное.
— Понятно… — задумчиво пробормотала Дорс.
— Итак, мы знаем, следовательно, что некоторые относительно простые вещи моделировать легко, но чем они сложнее, тем труднее их моделировать, а в конце концов — просто невозможно. Но в какой момент, на каком этапе моделирование становится невозможным? На каком уровне сложности? Пока мне удалось показать при помощи математического метода, разработанного в нашем столетии и трудного для применения даже при использовании самого грандиозного и умного компьютера, что наше Галактическое сообщество до этой отметки пока не добралось. Его можно продемонстрировать с помощью упрощенной модели. Тогда я пошёл дальше и решил доказать, что за счёт этого есть возможность прогнозировать события будущего на уровне статистики — то есть определять вероятность различных вариантов течения событий, а не безапелляционно утверждать, что то или иное событие обязательно произойдёт.
— Раз так, — сдвинул брови Челвик, — раз ты действительно можешь построить модель Галактического сообщества, почему бы тебе не сделать этого? Что же тут неосуществимого?
— Пока я всего лишь доказал, что на понимание принципов существования Галактического сообщества не уйдёт бесконечного времени. Но если окажется, что на его изучение уйдёт миллиард лет, это, можно считать, неосуществимо. Ничем не лучше бесконечности.
— И что, именно столько нужно времени? Миллиард лет?
— Я не сумел определить точно, сколько лет уйдёт, но никак не меньше миллиарда. Я эту цифру не с потолка взял.
— И всё-таки ты в этом не уверен окончательно.
— Пытался определить.
— Но не определил.
— Нет, не определил.
— А как университетская библиотека? Ничем не помогла? — спросил Челвик, бросив взгляд на Дорс.
