— Попытаюсь, доктор Венабили, — буркнул Легген.
— Вы не заметили ничего необычного, пока были наверху?
— Что вы спрашиваете? Конечно, заметил. Я потерял доктора Селдона и только что принёс свои извинения.
— Я не об этом. Больше ничего необычного не произошло?
— Нет, ничего. Абсолютно ничего.
Дорс посмотрела на Селдона, а Селдон нахмурился. Ему показалось, что Дорс хочет проверить, правду ли он ей рассказал. Неужели она решила, что поисковый вертолёт ему померещился? Он уже собрался было поспорить, но Дорс сделала знак молчать, словно хотела дать понять, что не стоит. Селдон промолчал — с одной стороны, решил послушаться Дорс, с другой — потому, что на самом деле безумно хотел спать. Он всей душой надеялся, что Легген не будет тут торчать слишком долго.
— Вы уверены? — упорствовала Дорс. — Никто не мешал вашим наблюдениям?
— Да нет же, говорю вам! Хотя…
— Да, доктор Легген?
— Над нами пролетел… летательный аппарат.
— Летательный аппарат? Какой именно?
— Вертолёт.
— Это вас удивило?
— Вовсе нет.
— Почему же?
— Слушайте, это становится похоже на допрос, доктор Венабили. И мне это совсем не нравится.
— Сочувствую, доктор Легген, но дело в том, что эти вопросы имеют самое непосредственное отношение к тому, что произошло с доктором Селдоном. Весьма вероятно, что всё намного сложнее, чем мне показалось поначалу.
— В каком смысле? — сердито поинтересовался Легген. — Вы собираетесь и дальше экзаменовать меня, требовать ещё каких-то объяснений? Имейте в виду, я могу и отказаться.
— Вряд ли вам удастся отказаться. Объясните для начала, почему вы считаете, что в поисковом вертолёте нет ничего такого особенного.
— Потому, милая дама, что у многих метеостанций на Тренторе есть свои вертолёты, которыми они пользуются для проведения наблюдений облаков и верхних слоев атмосферы. У нашей станции, правда, своего вертолёта нет.
— Почему же? Это было бы так удобно.
— Конечно. Но мы не соревнуемся между собой и секретов друг от друга не таим. Мы сообщаем наши сведения, другие метеорологи — свои. Поэтому имеет смысл заниматься разными вещами. Было бы глупо подменять друг друга целиком и полностью. Те деньги, которые мы могли бы выбросить на приобретение вертолёта, ушли на более нужные нам вещи — мезонные рефрактометры, к примеру, а у других всё наоборот. Сэкономили на рефрактометрах, а купили вертолёт. Такие вот дела. Как бы секторы ни выпендривались друг перед другом, учёные держатся друг за дружку. Надеюсь, вам это известно, — добавил Легген не без издевки.
— Известно, — кивнула Дорс, — и всё-таки: не странно ли, что чей-то вертолёт кружится над вашей базой именно в тот день, когда вы собрались провести собственные наблюдения?
— Ничего странного. Мы из того, что собираемся на базу, секрета не делали — наоборот, объявили об этом. Что же удивительного, если метеорологи с другой станции сочли разумным одновременно произвести нефелометрические наблюдения — то есть наблюдения за облаками? Ведь если сверить полученные результаты, может выйти довольно интересно.
— Стало быть, они просто проводили какие-то замеры, да? — растерянно спросил Селдон.
— Конечно, — ответил Легген. — Чем ещё они могли заниматься?
Дорс часто заморгала — такое с ней случалось, когда она старалась быстро сообразить, что сказать.
— Резонно. Но какой базе принадлежит этот вертолёт?
Легген покачал головой:
— Доктор Венабили, откуда же мне знать?
— Просто я подумала, что, может быть, на метеорологических вертолётах рисуют какие-нибудь опознавательные знаки, говорящие, с какой они базы?
— Так оно и есть, но только я не смотрел, не разглядывал. Мне некогда было. Своей работы хватало. Поступит информация, и я узнаю, чей это был вертолёт.
— А если не поступит?
— Тогда я позволю себе предположить, что у них вышли из строя приборы. Такое случается время от времени.
Легген сжимал и разжимал пальцы и наконец сжал правую руку в кулак.
— Ну, все?
— Минутку. А как вам кажется, откуда мог прилететь этот вертолёт?
— С любой базы, располагающей вертолётами. В течение дня вертолёт может добраться до нас практически из любого места планеты.
