— Да, но они смотрят в будущее, не прибегая к математике.
— Верно, Они полагаются на интуицию.
— Следовательно, вооружившись математикой, всякий сможет точно оценивать вероятность событий. Тогда на интуиции далеко не уедешь, верно?
— Верно-то верно, но ведь я пока доказал только то, что математический анализ всего лишь возможен. Практическую сторону я не затрагивал.
— Разве может так быть, чтобы нечто было возможно, но неосуществимо на практике?
— А разве нет? Теоретически у меня есть возможность побывать во всём мире Галактики и поздороваться с каждым из живущих там людей. Но на это мне не хватит целой жизни, и, будь я даже бессмертен, всё равно, я ещё не успею пожать руки всем старикам, как на свет народится уйма новых детишек, а кто-то успеет умереть, пока я до него доберусь.
— С вашей математической проработкой будущего — та же история?
Селдон немного растерялся, но довольно быстро собрался с мыслями.
— Очень может быть, что математическая проработка заняла бы немыслимо долгое время, даже если бы в распоряжении учёного был компьютер величиной с Галактику, работающий на гиперпространственных скоростях. К тому времени, когда добьешься ответа на поставленный вопрос, пройдёт достаточно много лет для того, чтобы ответ потерял всякий смысл — жизнь неизбежно внесёт свои поправки.
— Но почему не упростить этот процесс? — резко спросил Клеон.
— Ваше Императорское Величество… — Селдон почувствовал необходимость перейти на официальный тон, поняв, что Император явно не в восторге от его ответов и дружелюбие правителя мало-помалу убывает. — Представьте себе способ, которым физики изучали субатомные частицы. Этих частиц — неисчислимое множество, и каждая движется или колеблется по-своему, непредсказуемо, но оказывается, в этом хаосе существует свой внутренний порядок. Так родилась квантовая механика, способная ответить на правильно поставленные вопросы. Изучая общество, мы помещаем людей на место субатомных частиц, но тут возникает дополнительный фактор — сознание человека. Частицы движутся бессмысленно, а люди — осознанно. Если же учитывать разнообразие поведения и порывов, сложность расчётов возрастает настолько, что никакого времени на них не хватит.
— Ну а у сознания не может быть такой же внутренней упорядоченности, как у бессмысленного движения частиц?
— Не исключено. Проведённые мною расчёты показывают, что порядок лежит в основе абсолютно всего, каким бы беспорядочным тот или иной процесс ни казался на первый взгляд. Но, увы, как отыскать этот внутренний порядок, эти закономерности? Представьте себе: двадцать пять миллионов миров, каждый — со своими особенностями, традициями, культурой, каждый оригинален и не похож на другие, и в каждом — миллиарды людей, каждый из которых мыслит по-своему, и все миры взаимодействуют, и варианты этих взаимодействий поистине неисчислимы! Словом, как бы ни был в теории возможен психоисторический анализ, его практическое осуществление представляется невероятным.
— Вы сказали «психоисторический»? Что это значит?
— Я назвал теоретическую оценку вероятности будущего «психоисторией».
Император спрыгнул со стола, пересек комнату, развернулся, вернулся к столу и остановился перед Селдоном.
— Встаньте! — приказал он.
Селдон вскочил и посмотрел на Императора снизу вверх — ведь тот был немного выше ростом. Селдон нервничал, но старался не отводить взгляд.
После паузы Клеон сказал:
— Эта ваша психоистория… Если бы её удалось осуществить на практике, польза вышла бы немалая, не так ли?
— Просто фантастическая! Знания о том, что ждёт нас в будущем, пускай даже в самом обобщённом виде, стали бы новым, невиданным руководством к действию — такое средство ещё никогда не попадало в руки человечества. Но, конечно же…
Селдон не договорил.
— Ну? — нетерпеливо поторопил Клеон.
— Ну… дело в том, что за исключением ограниченного числа людей, ответственных за принятие решений, результаты психоисторического анализа не должны быть известны никому.
— Никому?! — удивлённо воскликнул Клеон.
— Это совершенно очевидно. Позвольте, я попытаюсь объяснить. Если психоисторический анализ будет осуществлен и результаты его станут достоянием общественности, весь спектр людских эмоций и реакций тут же нарушится. А психоисторический анализ, основанный на эмоциях и реакциях, которые должны бы проявляться без знания о будущем, таким образом становится бессмысленным. Понимаете?
